Торговые отношения Британской Индии с Восточным Туркестаном в 1920-1930-х гг
Автор: А. К. Камалов
Торговые отношения Индии с соседним Восточным Туркестаном (Cиньцзяном), существовавшие с древнейших времен, в новое и новейшее время были связаны с политикой в этом крае ее метрополии - Великобритании, одной из главных участниц «Великой игры» за сферу влияния в Азии. Восточный Туркестан, находившийся в составе Цинской империи, в XX в. стал объектом соперничества между Великобританией и Российской империей, другой участницей «Великой игры». В разгар этого соперничества, особенно обострившегося в конце XIX в. в связи созданием на территории Восточного Туркестана нескольких мусульманских государств, Великобритания впервые установила регулярные дипломатические и торговые отношения с Уйгурским государством Йеттишар в Кашгарии (1864-1876)[1]. В 1874 г. был подписан анло-кашгарский договор, согласно которому создавались благоприятные условия для развития двусторонней торговли [2]. Однако в последующем с ликвидацией независимых от Китая государственных образований и восстановлением китайской власти в Восточном Туркестане в результате усиления экономического влияния России англо-индийская торговля в Кашгарии постепенно сокращает свои обороты. Состояние англо-индийской торговли в Кашгаре в конце XIX в. описано английским офицером Х.Дейзи, совершившим путешествие в Восточный Туркестан в 1896 г.[3]. Он отмечал, что торговля Индии в этом районе развивалось очень медленно и связывал это с трудностями перевозки товаров в условиях высокогорного района и отсутствием торгового договора между Британской Индией и китайскими властями. Открытие в Кашгаре британского консульства в 1895 г. ситуация улучшилась незначительно.
Англо-индийская торговля в Восточном Туркестане не приобретала большого масштаба и не могла конкурировать с российской не только в силу российского политического доминирования в этом районе, но и несравнимо более благоприятных условий, которыми располагала Российская империя для осуществления торговли в этом крае: географически Восточный Туркестан более тесно примыкал к Русскому Туркестану, был более доступен для проникновения со стороны Российской территории, чем со стороны Британской Индии и даже внутреннего Китая. Высокогорный Каракорумский перевал, через который осуществлялось караванное сообщение между Индией и Восточным Туркестаном, был открыт только 5-6 месяцев в году. К тому же для реализации на восточно-туркестанском рынке привозился по преимуществу товар, производившийся не в Англии, а в индийских городах, которые облагались в Индии таможенной пошлиной [4]. В таких условиях англо-индийская торговля не приносила высоких доходов. Тем не менее после Русской Революции 1917 г. на короткое время в Кашгарии создались благоприятные условия для англо-индийской торговли в связи с прекращением поступления сюда российских товаров. Ввоз русских товаров в Кашгаре полностью был прекращен после закрытия китайской границы на западе от Кашгара в 1920 г. по приказу губернатора Синьцзяна Ян Цзэнсина. Первые годы после революции стали самым успешным для индийской торговли периодом. В этот период годовой объем индийской торговли в Восточном Туркестане доходил до 10 млн. рупий [5]. Такое положение, однако, сохранялось недолго - очень скоро советская Россия восстановила свое экономическое влияние в Восточном Туркестане, вернув себе статус главного внешнеэкономического партнера Западного Китая. Советские товары вновь завоевали рынок Восточного Туркестана, ограничив сферу распространения английской торговли Кашгарским районом. Индийская торговля осуществлялась по Лехской (Ладакской) дороге, пролегавшей через Каракорумский перевал на высоте 18 000 футов. В связи с тем, что сообщение по этой дороге осуществлялось лишь полгода, между индийцами существовала большая конкуренция в обеспечении транспортными средствами для доставки товаров из Индии в Восточный Туркестан [6]. Как и в прежние годы между торговцами-индийцами и перевозчиками - восточнотуркестанцами часто возникали противоречия, заканчивавшиеся длительными судебными тяжбами. Эти противоречия описал русский консул в Кашгаре полковник Лийель в своем отчете о торговле Кашгара в 1923-1924 гг.:«Некоторые перевозчики самостоятельны, но большинство [перевозчиков] находится в руках индусских купцов, авансировавших их деньгами или которым они должны деньги вследствие потери товара или нарушения контракта. С другой стороны ввиду того, что перевозчики являются китайскими подданными, а купцы – британскими подданными, купцам очень часто трудно предъявлять иски к перевозчикам через китайские суды. По-видимому, нет никакой надежды на разрешение проблемы соглашения между различными интересами (хотя со стороны обеих сторон имеются комиссии, обсуждающие создавшиеся затруднения) и вопрос разрешится, наверное, сам собой по законам экономики, когда недостаток в носильщиках приведет к кризису и делу будет положено новое начало на разумных основаниях. Торговля между Индией и Китайским Туркестаном ведется на подобных началах в течение целого ряда веков и вряд ли можно будет что-нибудь сделать при помощи административных мер»[7].
По англо-индийской торговле в Восточном Туркестане мы располагаем советскими архивными данными за 1922-1924 гг. Ассортимент англо-индийских товаров на Кашгарском рынке был достаточно ограниченным и включал мануфактуру, сахар, индиго, красящие вещества, краски, чай. Английская мануфактура – ситец и кисея, достаточно длительное время – около семи лет, не имела на Кашгарском рынке конкурентов, хотя реализовалась по довольно высоким ценам. Цена английского ситца, например, колебалась от 4 до 6 тенге (около 75 копеек на русское золото). Ввоз английской мануфактуры был незначительным, особенно шерстяного сукна, поскольку он не пользовался большим спросом в силу как дороговизны, так и низкой покупательной способности населения. Впрочем, советская шерстяное сукно также не пользовался большим спросом из-за высокой цены (до 10-12 сар или 23-24 рубля золотом). С 1924 г. английская мануфактура стала вытесняться начавшими поступать сюда советскими тканями, прежде всего ситцем, продававшимся по цене 3 тенге (около 40 копеек) за аршин. Индийская мануфактура после 1924 г стала также вывозиться через Кашгар в СССР - так, в 1924 г. ее было вывезено на сумму 10.000 серебром, а в 1925 г. - на 2.000 кашгарского ляна [8]. Сахар ввозился из Индии в незначительном количестве, главным образом это был песок. Он уродовался по цене 14 тенге за 1 цзинь (китайская мера, равная 0,5 кг) или 1/ 2 фунта (1 рубль 82 копейки на золото). Ввоз советского сахара в Кашгарию с 1924 г. снизил цену на этот продукт до 6 тенге (78 копеек) в 1925 г.
Данные об импорте индийского товара в Восточный Туркестан за период 1922-1924 гг. показывают тенденцию к сокращению. Общий импорт из Индии составил в рупиях: в 1922 г. - 2200 000, в 1923 г. – 2400 000, в 1924 г. – 1400 000. Самым большой объем импорта в этот период пришелся на 1923 г. , по сравнению с которым в 1924 г. объем снизился на 1000 000 рупий. Понижение объема импорта из Индии произошло по красному товару (мануфактуре) на 367 000 рупий, индиго – на 203 000 рупий, красильным веществам и краскам – на 536 000 рупий. У нас нет данных об объеме ввозившегося индийского чая, однако в указанный период наблюдатели отмечали некоторый рост цен на этот товар [9].
Данные об экспорте местных товаров в Индию за соответствующие годы показывают, наоборот, значительное неуклонное увеличение объема вывозимого товара в рупиях: 1922 г. – на 1900 000, в 1923 г. – 2300 000, в 1924 г. – 2600 000. Рост экспорта в 1923 г. и 1924 г. составил по шелку-сырцу в рупиях соответственно на 408 000 и 60 000, слитков и звонкой монеты на 94 000 и 24 000, в 1924 г. по золоту - на 75 000, русских золотых рублей – на 427 000, китайской серебряной монеты на 14 000. Увеличение экспорта в Индию связывалось советскими дипломатами с ожиданием открытия советского рынка в Кашгаре: ввиду того, что в эти годы советский рынок еще не открылся, сосредоточившийся здесь капитал, рассчитанный за закупку советских товаров, возвратился в Индию в виде местного шелка и русского золота [10]. Вместе с тем в 1923 и 1924 гг. значительно сократился вывоз из Синьцзяна одного из важнейших предметов экспорта – хараса (разновидности гашиша, близкой к марихуане), что было связано с высокими пошлинами на него и насыщенностью индийского рынка.
В связи с индийской торговлей коснемся и торговых отношений Восточного Туркестана с соседним Афганистаном. Общий объем импорта из Афганистана на те же годы составил в рупиях: в 1922 г. – 905 000, 1923 г. – 811 000, 1924 г. – 393 000. Снижение импорта было связано прежде всего с сокращением ввоза в страну основного афганского товара – опиума, импортированного в 1922 г. на сумму 875 000 рупий, в 1923 – 781 000, в 1924 г. – 320 000. За этот же период снизились и объемы экспорта в Афганистан ( 1922 г – 639 000, 1923 – 217 000, 1924 – 300 000), включавшего в основном шелк-сырец, шелковые ткани, местные хлопчатобумажные ткани. Сокращение экспортной торговли произошло вследствие открытия торговли Афганистана с советским Туркестаном, вызвавшего падение спроса на восточно-туркестанские товары в Афганистане. Общая сумма товарооборота с Афганистаном показывает постоянное превышение импорта в Восточный Туркестан над экспортом в Афганистан. Афганская торговля находилась исключительно в руках афганских подданных, подданные Китая не торговали в Афганистане. Особенностью афганской торговли также был контрабандный сбыт опиума. По данным Лийеля, торговый оборот с Афганистаном основывался главным образом на незаконной торговле опиумом, в то время как обычная торговля находилась в загоне: «Стоимость опиума основывается на цене, существующей на рынках Яркенда и Кашгара, афганец-контрабандист, занимавшийся торговлей опиумом, тратит большую часть своей прибыли на взятки, связанные с этой торговлей и не имеет избытков для того, чтобы купить товары, с которыми мог бы возвратиться в Афганистан. Таким образом, торговый баланс в пользу Китайского Туркестана не так велик, как кажется из цифр. Афганский купец предпочитает иметь торговое заведение в Китайском Туркестане, где может иметь легко много жен и детей и где тратит свои прибыли. Необходимо заметить, что точных данных относительно этой торговли, являющейся принципиально незаконной, нет» [11]
Статистические данные об англо-индийской торговле после 1925 г. касаются лишь общего объема торговли Синьцзяна с Индией [12]. Для 1927 г. импорт и экспорт внешней торговли Синьцзяна составил в советских рублях:
Импорт Экспорт
СССР – 13 528 тыс. 10 647 тыс.
Индия – 1 187 тыс. 2 815 тыс.
Афганистан – 831 тыс. 548 тыс.
Китай - 1 930 тыс. 73 тыс.[13]
Состояние иностранной торговли в Восточном Туркестане в 1927 охарактеризовал американский ученый Оуэн Лэтттимор, пересекший вместе с женой этот край на пути в Индию. Он отмечал, что иностранная торговля, за исключением советской, полностью свернулась: «Большинство иностранных фирм потеряли средства и покинули край. В настоящее время иностранная торговля в провинции, кроме советской торговли, представлена германской фирмой и несколькими незначительными фирмами, зарегистрированными как американские, предпринимателями покупателями меха – русскими евреями из Нью-Йорка. Успех германской фирмы зависит от почтового соглашения с Россией. Она получает по «простой почтой» постоянно дешевый хлам, который реализуется в нескольких городах. На вырученные от продажи этого хлама средства закупаются сырьевые продукты и отправляются в Сибирь. Фирма первоначально создавалась из Тяньцзиня, но, приспособившись к новым условиям, сейчас работает почти целиком благодаря русской терпимости. Она представлена обрусевшими за 50 лет - или около того - немцем и старым англичанином, а также несколькими русскими» [14].
Сложная военно-политическая ситуация в Восточном Туркестане в начале 1930-х гг., связанная с войной мусульман – уйгуров и дунган, против китайского правления, не способствовала развитию англо-индийской торговли. Еще более серьезной проблемой для британской торговли здесь стало экономическое преобладание СССР в Синьцзяне и просоветская политика правительства провинции: в годы правления диктатора Шэн Шицая советское влияние в Синьцзяне усилилось настолько, что он практически превратился в полуколонию СССР. Провозглашенные правительством антиимпериалистические лозунги на деле реализовались мерами, направленными против иностранцев (за исключением советских) [15]. Индийским торговцам в это время стали создаваться всевозможные бюрократические препоны, включая длительное рассмотрение властями разрешения на отправку караванов в Индию (в это время советские торговые караваны пересекали границу беспрепятственно) [16]. Вместе с тем британская торговля облагалась непомерными налогами и пошлинами. Так, караваны из Индии при прохождении небольшого отрезка пути от границы до Кашгара вынуждены были платить пошлины трижды. Согласно О. Лэттимору, в начале 1930-х годов торговля с Индией составляла 5% внешней торговли провинции. По его описанию, «индийские купцы, поселившиеся в юго-западных оазисах, вкладывали свои доходы частично в ростовщичество (как и во времена посещения Синьцзяна X.Дейзи – А.К.), что приводило к судебным разбирательствам и неприязни. Они также вкладывали деньги, по крайней мере до последнего времени, в покупку и выращивание хараса или индийской конопли, растения близкого к марихуане, что обеспечивало компактный дорогостоящий груз, который с выгодой мог быть перевезен через высокогорные перевалы в Индию. Торговля этим опасным наркотиком, который в 1937-1939, составил 42% общего объема экспорта в Индию, стало мишенью политической кампании во время «антиимпериалистического» этапа правления Шэн Шицая в конце 1930-х» [17].
Британское правительство неоднократно предпринимало попытки улучшить торговые отношения с cиньцянскими властями. Осенью 1935 г. оно направило в Урумчи миссию с целью проведения переговоров о заключении соглашения, которое бы положило конец дискриминации британской торговли. Миссию возглавил Сэр Эрик Тичман, советник Британского Легиона в Пекине, который прибыл в Урумчи в сентябре. Британский представитель вместе с генеральным консулом в Кашгаре Гловером были хорошо приняты Шэн Шицаем. Э.Тичман посетил Кашгар, откуда отправился в Индию [18]. В последующем ни одно из обещаний, данных синьцзянским правительством британцам, не было выполнено. Дискриминационные меры в отношении британской торговли в Восточном Туркестане не только сохранялись, но значительно усилились. Вскоре они полностью положили конец британской и афганской торговле в этом крае. В марте 1939 г. был издан указ правительства, требовавший чтобы все иностранцы на юге сдали свои товары и покинули страну. Когда британский консул выразил протест, консульство было бойкотировано, и китайцы, служившие в консульстве подверглись нападению на местном рынке. 1 июня в Гилгит в Северной Индии прибыла первая группа беженцев из 33 индийцев (9 женщин и 12 детей), изгнанных из Восточного Туркестана за «империалистскую» деятельность. Наступило время преследований и насильственной распродажи собственности британских торговцев. Попытка Генерального консула в Кашгаре майора Х.Х.Томсона обсудить возникшую проблему с китайскими властями в Урумчи была безуспешной [19]. Торговым отношениям с Британской Индией был положен конец. В ходе «антиимпериалистической» кампании из страны были выдворены также христианские миссионеры, значительную часть которых составляли шведы.
Британская торговля в Восточном Туркестане в 1920-30 гг. отразила новую расстановку политических сил на финальном этапе «Большой игры» в Центральной Азии, на котором политическое доминирование целиком переходило к преемнику Российской империи – СССР. Особая политика синьцзянского правительства в отношении Британского экономического присутствия в этой провинции была скорее результатом чрезвычайного советского влияния в Синьцзяне, чем проявлением недружественной политики Китая в отношении Великобритании, позиция которой в отношении статуса Синьцязна была однозначно прокитайской. Британскую позицию лучше всех выразил Сэр Эрик Тайкман в своей книге «Путешествие в Туркестан», в которой отметил, что сохранение китайской власти в Синьцзяне всегда служило интересам его страны:«Британская политика в Синьцзяне, как в Китае, направлена только на мир и торговлю, и относится и относилось благожелательно к китайскому правлению в Туркестане. Мы считаем, что в интересах Британии, чтобы новая территория осталась китайской. Синьцзян, насколько мы знаем, всегда был китайской территорией, мы знаем и понимаем китайцев как соседей на востоке, и любое изменение непременно привело бы какую-нибудь азиатскую державу, Россию или Японию, к северо-западным индийским границам»[20].
Примечания
1. Подробнее о политике Великобритании в отношении государства Йаттишар см. Исиев Д. Уйгурское государство Йэттишар. Москва,1981
2. Условия договора рассматриваются в : Кляшторный С.Г., Колесников А.А., Басханов М.К. Восточный Туркестан глазами европейских путешественников. Алма-Ата,1991, с.5-52, Басханов М.К.. Политика Англии в отношении государства Якуб-бека. – Из истории международных отношений в Центральной Азии, Алма-Ата, 1990, с.100-132; Анваров А. История изучения Восточного Туркестана английскими и индийскими путешественниками (1812-1900). Автореферат кандидатской диссертации. Санкт-Петербург, 1992
3. Кляшторный С.Г., Колесников А.А., Басханов М.К. Восточный Туркестан глазами европейских путешественников, с.177
4. См. Там же
5. Fleming P. News from Tartary. A journey from Peking to Kashgar. New York, Chicago: Schribner’s sons. 1936, p.256
6. Британский консул Скрайн среди торговцев в Яркенде называет следующих выходцев из Индии: «гилгитцы», «кашмирцы», «ладахцы», «пенджабские индусы», «пенджабские мусульмане», «синдхи».Skrine C.P. Chinese Central Asia. Boston: Houghton, Mufflin, 1926, p.108
7. Алма-Атинский областной государственный архив Казахской ССР (далее: АОГА КазССР, фонд 94 с/р. Опись 1, дело 36, связка 5(К-6), стр. 29-89, стр.96-102, 119-136. Аналогичное сообщение содержится в отчетах Х.Дейзи. См.: Deasy H.H. In Tibet and Chinese Turkestan. Being the record of Three Year’s Exploration. London.1901. p.341-342
8. АОГА КазССР, там же. Китайский лян равен 37,301 г. См. Кузнецов В.С. Экономическая политика цинского правительства в Синьцзяне в первой половине XIX века, Москва, 1973, С.176
9. АОГА КазССР, там же
10. Там же
11. Там же
12. Торговля на базарах городов Синьцзяна в 1920-х годах описана в книгах британских миссионеров Милдреда Кейбл и Франчески Френч. См: Mildred Cable and Franchesca French, Through the Jade Gate. London: Hodder & Stoughton Limited, 1927
13. Benson L. Trade, Transport and Nationalism in Republican Era Hami, Xinjiang (unpublished article) p. 17. Л.Бенсон ссылается на китайское издание: Ли Шэн. Синьцзян дуй Су (Э) маоиши 1600-1990 (Торговля Синьцзяна с Советским Союзом (Россией) в 1600-1990). Урумчи, 1993, с.325. Автор считает своим приятным долгом поблагодарить Профессора Линду Бенсон за предоставленную возможность познакомиться с текстом её неопубликованной статьи.
14. Lattimore O. High Tartary. Boston: Little, Brown and Company 1930, р. 76. О.Латтимором здесь упоминаются американская фирма «Братья Бреннер» и германская «Фауст».
15. Об антиимпериалистических лозунгах Шэн Шицая см.: Norins M.R. Gateway to Asia: Sinkiang. Frontier of the Chinese Far West. New York: The John Day Company. 1944, p. 48-59, 146.
16. В 1935 г., по данным П.Флеминга, в провинции жило около 500 индийцев, подданных Великобритании.
17. Lattimore O. Pivot of Asia. Sinkiang and Inner Asian Frontiers of China and Russia. Boston: Little, Brown and Company, 1950, p.173
18. Fleming P., op.cit., p.258
19. Wu Aitchen K. Turkestan Tumult. London: Methuen, 1940, p.270
20. Цитата по: Wu Aitchen K. Turkestan Tumult, p.271
**Статья опубликована в сборнике «Казахстан-Индия: древность, средневековье и современность». Алматы, Изд-во «Олке», 2002. С. 118- 123.
Аблет Каюмович Камалов,
Ведущий научный сотрудник Института востоковедения им Р. Б. Сулейменова МОН РК
Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок: