Амин Маалуф - Крестовые походы глазами арабов

Цитата:
Перевод книги Маалуфа Амина "Крестовые походы глазами арабов". Перевод осуществлён Лащуком И.Л. по изданию: Amin Maalouf. Les croisades vues par les arabes. Paris, 1983. Текст сопровождён примечаниями переводчика.

Предисловие автора

Основная идея этой книги проста: рассказать историю крестовых походов как они виделись, переживались и записывались «на другой стороне» - другими словами, в арабском лагере. Содержание книги основано почти исключительно на свидетельствах тогдашних арабских историков и хронистов. Они говорили не о крестовых походах, а о франкских войнах или о «франкских вторжениях». Слово, обозначающее франков, писалось по-разному в зависимости от области, автора и периода времени. В многочисленных хрониках мы находим слова «фарандж», «фаранджад», «ифрандж», «ифранджад» и другие вариации1. Для простоты я выбрал самую короткую форму, «фарандж» - слово, которое используется в разговорном арабском языке и поныне для обозначения западных людей и, в частности, французов.
Я старался не отягощать мой рассказ многочисленными биографическими, историческими или другими заметками, необходимыми в подобной работе. Поэтому я сгруппировал их всех в конце книги, где они расположены по главам. Тот, кто хочет узнать побольше, может читать их с пользой, но они ни в коей мере не являются необходимыми для понимания повествования, которое мыслится доступным для всех. Вместо того, чтобы предложить ещё одну историческую книгу, я постарался написать, с пренебрегаемой до сих пор точки зрения, то, что можно было бы назвать «жизненной историей» крестовых походов, историей тех двух столетий потрясений, которые в равной степени воздействовали на западный и арабский мир и которые и сейчас влияют на отношения между ними.

Цитата:

Слёзы Саладина
Отрывок

Раскрыть

Маалуф Амин

Источник: Маалуф Амин"Крестовые походы глазами арабов" Перевод осуществлен Лащуком И.Л. по изданию: Amin Maalouf. Les croisades vues par les arabes. Paris, 1983.
на русском языке публикуется впервые

О, Аллах, дай победу исламу, а не Махмуду! Кто он такой этот пёс Махмуд, чтобы заслуживать победу?

Нуреддин Махмуд, политический деятель, объединивший арабский Восток (1117-1174).

Ты зашёл слишком далеко, Юсуф; ты перешёл всякие границы. Ты всего лишь слуга Нуреддина, но теперь ты хочешь захватить власть для себя одного? Но не строй себе иллюзий, ибо мы, поднявшие тебя из небытия, сумеем вернуть тебя обратно!
Несколькими годами позже это предостережение, присланное Саладину знатными людьми Алеппо, показалось бы абсурдным. Но в 1174 году, когда правитель Каира начинал становиться главной фигурой арабского Востока, его достоинства были очевидны ещё не всем. В окружении Нуреддина как при его жизни, так и после его смерти, имя Юсуф не произносили. Чтобы обозначить его, использовали слова "выскочка", "неблагодарный", "изменник", или чаще всего "наглец". Сам Саладин вообще то быть наглым не стремился, но его фортуна была таковой несомненно. Именно это и бесило его противников. Ведь этот тридцатилетний курдский военачальник никогда не был амбициозным человеком, и те, кто видел, как он начинал, знали, что он бы легко удовольствовался обычным званием эмира, одного из многих себе подобных, если бы судьба против воли не выдвинула его на авансцену. Вопреки своему желанию он отправился в Египет, где его роль в завоевании была сведена до минимума, однако именно по причине своей малозначительности он был вознесён на вершину власти. Он не осмеливался думать об устранении Фатимидов, но когда он был принужден принять подобное решение, он оказался преемником самой богатой мусульманской династии. И когда Нуреддин решил занять его место, Юсуфу даже не пришлось защищаться: его повелитель внезапно скончался, оставив наследником отрока одиннадцати лет, ас-Салеха. Меньше чем через два месяца, 11 июля 1174 года, в свою очередь со сцены ушёл Амори, ставший жертвой дизентерии в момент подготовки нового вторжения в Египет при поддержке сильного сицилианского флота. Он завещал королевство Иерусалим своему сыну Бодуэну IV, юноше тринадцати лет, на которого пало самое ужасное проклятие - проказа. На Востоке оставался только один монарх, который мог помешать неудержимому возвышению Саладина. Им был Мануил, император Рума, который реально рассчитывал стать сюзереном Сирии и хотел захватить Египет при сотрудничестве франков. Но словно завершая цепь благоприятных для Саладина событий, могучая византийская армия, сковывавшая Нуреддина на протяжении пятнадцати лет, была разбита в сентябре 1176 года Кылыч-Арсланом II, внуком первого, в битве у Мириокефалона. Мануил умер вскоре после этого, что привело христианский Восток к анархии. Можно ли после этого сердиться на панегиристов Саладина, видевших в такой серии непредвиденных событий руку Провидения? Сам Юсуф никогда не пытался приписать себе заслуги своей судьбы. Он никогда не забывал благодарить после Аллаха тех, кого он называл "мой дядя Ширкух" и "мой повелитель Нуреддин". Несомненно, что величие Саладина было помимо прочего основано и на его скромности.
Однажды, когда Салахеддин устал и хотел отдохнуть, к нему пришёл один из его мамлюков и представил ему бумагу на подпись. "Я измучен, - сказал султан, - приходи через час". Но человек настаивал. Он чуть ли не совал лист бумаги в лицо Салахеддину и говорил ему: "Пусть господин подпишет!" Султан ответил: "Но у меня даже нет под рукой чернильницы!" Он сидел у входа в шатёр, и мамлюк заметил, что внутри была чернильница. "Вот она, чернильница, в глубине шатра", - сказал он резко, как бы указывая Салахеддину пойти и самому взять чернильницу, ни больше, ни меньше. Султан обернулся, увидел чернильницу и сказал: "Слава Аллаху, это так!" Он потянулся назад, опираясь на левую руку, и правой взял чернильницу. Потом он подписал бумагу.
Этот случай, рассказанный Бахаеддином, личным секретарём и биографом Саладина, иллюстрирует то удивительное поведение, которое отличало его от монархов его времени и вообще всех эпох: это умение оставаться простым в общении с простыми людьми, даже став сильнейшим среди сильных. Хронисты, конечно, указывают на его храбрость, его мудрость и рвение в том, что касалось джихада, но во всех их рассказах постоянно проступает образ более эмоциональный и более человечный.
Однажды, - рассказывает Бахаеддин, - когда мы были в открытом поле против франков, Салахеддин собрал вокруг себя близких людей. Он держал в руке письмо, которое собирался прочесть, и когда он хотел начать, то разразился слезами. Видя его в этом состоянии, не могли удержаться от плача и мы, хотя не знали, о чём идёт речь. Наконец он сказал голосом, который заглушался рыданием: "Такиеддин, мой племянник, умер!" Он стал плакать горькими слезами, и мы тоже. Я пришёл в себя и сказал ему: "Давайте не будем забывать, какую мы начали войну и попросим у Аллаха прощения за то, что позволили себе эти слёзы". Салахеддин согласился со мной: "Да, - сказал он, - пусть Аллах простит меня! Пусть Аллах простит меня!" Он повторил это много раз и потом добавил: "Пусть никто не знает, что произошло!" Потом он велел принести розовой воды, чтобы умыть лицо.
Слёзы Саладина лились не только после смерти его родных.
Однажды, - вспоминает Бахаеддин, - когда я скакал рядом с султаном навстречу франкам, к нам подошёл войсковой разведчик с женщиной, которая плакала навзрыд и била себя в грудь. "Она ушла от франков, объяснил нам лазутчик, чтобы увидеть повелителя и мы привели её". Салахеддин велел своему переводчику расспросить её. Она сказала: "Мусульмане-грабители вчера ворвались в мою палатку и похитили мою маленькую дочь. Я плакала всю ночь, и тогда наш командир сказал мне: "Король мусульман милосерден; мы отпустим тебя к нему, и ты сможешь попросить у него свою дочь". И вот я пришла, и все мои надежды на тебя". Салахеддин растрогался и на глазах у него появились слёзы. Он послал кого-то на невольничий рынок, и меньше чем через час приехал всадник, вёзший за плечами ребёнка. Увидев это, мать бросилась на землю и измазала песком лицо, а все присутствовавшие плакали от волнения. Она посмотрела на небо и стала говорить что-то непонятное. Ей отдали дочь и проводили в лагерь франков.

Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок: