Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос
Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос
Author: Деде Коркут
Publisher: СПб., Наука
Publication date: 1962 / 2007
ISBN: 978-5-02-026519-6
Number of pages: 230
Format / Quality: PDF/DOC/DjVu
Size: 8,56 Mb
Language:Russian
Цитата:АВТОР "КНИГИ МОЕГО ДЕДА КОРКУТА"
РаскрытьСамый необычный персонаж эпоса - сам автор Деде Коркут. Он соединяет в себе роль старого мудреца, религиозного вождя и барда. Когда огузы сталкиваются с трудными проблемами, они зовут на помощь Коркута. Коркут обладает и даром предвидения, а иногда даже совершает чудеса. На пиру беев он исполняет песни о героях, сопровождая пение игрой на "копузе" (что-то вроде лютни). Возникает вопрос, был ли Коркут автором всех или только части песен, или вообще он пел песни, сочиненные другими певцами. В качестве художественного приема Деде Коркут весьма полезен: он не только играет роль персонажа, но и является связующим звеном, т.к. без него легенды были бы разрозненны и не составляли бы единого целого.
Тем не менее, существует много свидетельств того, что Коркут действительно существовал. Коркута зовут то "деде" (дед), то "ата" (отец); оба слова являются почетным обращением к тюркским старейшинам. В раннюю эпоху "ата" также обозначал человека, причастного к религии. Начиная с Решида Уд-дина, в начале 14 века, огузские историки говорят о Коркуте как об искусном политике и дипломате, служившем нескольким царям в 9-10 веках: Инал Сир Ябгу, Кайы Инал Хан и Туман; эти цари сделали Йени Кент своей столицей. Однако, достоверность этих историков можно поставить под вопрос. Их фольклорные источники становятся очевидными, когда они начинают рассказывать о пророческом даре Коркута и о его необыкновенном долголетии (295 лет). Со временем Коркут вошел в исламскую агиографию, как святой, а в Центральной Азии он стал объектом поклонения. Его легендарная гробница находилась рядом с Сыр-Дарьей, вплоть до 12 века, там, где сейчас Хорхут. Сомнительно, чтобы такой человек написал целый эпос. Более правдоподобно то, что легендарный образ, произошедший откакого-то исторического лица, стал олицетворением тюркской поэзии. Даже в самом эпосе один из певцов упоминает "копуз деде Коркута" в этом образном значении.
Как и другие народные эпосы, "Книга деде Коркута" была, очевидно, созданием многих поэтов, сочинявших его веками. Многочисленные певцы пели эти легенды либо как отдельные истории, либо как часть повествовательного цикла. Порядок легенд тоже меняется время от времени. Окончательный вариант эпоса является, скорее всего, работой какого-то писца или собирателя огузских легенд.Цитата:
КНИГА ДЕДА КОРКУТА КИТАБ-И ДЕДЕМ КОРКУТ (ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ)Раскрыть«Книга моего деда Коркута» («Китаб-и дэдэм Коркут»)1 является выдающимся памятником средневекового огузского героиче-ского эпоса.
Со средневековыми огузами в этническом и языковом отношении связаны три современных тюркоязычных народа — туркмены, азербайджанцы и турки. Для всех этих народов эпические сказания, отложившиеся в «Книге Коркута», представляют ху-дожественное отражение их исторического прошлого. Книга эта является записью и литературной обработкой эпических сказа-ний, слагавшихся и передававшихся у этих народов в творческой устно-поэтической традиции на протяжении многих веков, с IX по XV в. Это замечательный памятник их древней национальной культуры, который и для других тюркоязычных наро-дов, составляющих значительную часть многонационального населения Советского Союза, является в своем роде единствен-ным отражением народного поэтического творчества в столь отдаленную историческую эпоху.
«Книга Коркута» представляет исключительный интерес для историка и этнографа как правдивое, хотя и эпически героизо-ванное, изображение военной и мирной жизни тюркских коче-вых племен, их быта и общественных отношений, народных обычаев и верований, сохранивших в эпоху феодализма, в усло-виях господства мусульманской идеологии многие черты более древнего, патриархально-родового уклада и доисламской идео-логии. Но еще большее значение имеет эта книга как замеча-тельный художественный памятник, воплотивший в своих ге-роических сюжетах а монументальных образах высокое мастер-ство народных сказителей, творцов и хранителей этой древней эпической традиции. [6]
«Книга Коркута» переведена в настоящее время на русский, не-мецкий, турецкий и итальянский языки, и на тех же языках, в особенности на русском, о ней существует многочисленная ис-следовательская литература.
Начало всестороннему научному изучению «Китаб-и Коркут» положено было семьдесят лет тому назад крупнейшим русским историком Востока, академиком Василием Владимировичем Бартольдом (1869—1930 гг.). Работы В.В.Бартольда и его уче-ников, из которых некоторые были уроженцами Средней Азии, создали прочное научное основание для исторического и фольк-лорного истолкования огузского эпоса. Исследования турецких, немецких, итальянских ученых, опубликованные в большом числе за последнее двадцатилетие, шли по тем путям, которые в свое время проложил В.В.Бартольд.
Интерес к «Книге Коркута», возникший у В.В.Бартольда еще в начале 1890-х годов, не покидал ученого на протяжении почти всей его жизни. Полный перевод этого замечательного памятни-ка2 был закончен в мае 1922 г. (до этого В.В.Бартольд опубли-ковал — в оригинале и переводе — только четыре из двенадца-ти песен) и предназначался для руководимого А.М.Горьким из-дательства «Всемирная литература», но не увидел света при жизни автора. Азербайджанские ученые Г.Араслы и М.Тахмасиб 3 опубликовали в Баку перевод В.В.Бартольда с уточнениями и поправками, но это издание не получило широ-кого распространения.
Перевод В.В.Бартольда выполнен на высоком филологическом уровне, присущем всем его работам, и обладает большими лите-ратурными достоинствами. Филологическую точность перевода В.В.Бартольд соединяет с истинным мастерством в передаче художественных особенностей подлинника. «Настоящий пере-вод, — писал В.В.Бартольд, — конечно, тоже не может считать-ся окончательным; прогресс туркологии, как в смысле открытия нового материала, так и в смысле более полного и тщательного изучения старого, несомненно даст повод ученым еще не раз возвращаться к памятнику такого исключительного значения, как "Коркут"; надо надеяться, что и в целом настоящий перевод будет признан устарелым и заменен другим меньше чем через сто лет» 4.
Заменять перевод В.В.Бартольда другим пока нет оснований (хотя бы потому, что в распоряжении исследователей по-прежнему, как и во времена В. В. Бартольда, имеется только один полный список памятника), но внести в него поправки, ко-торые теперь можно сделать, опираясь на достижения тюрколо-гии и результаты, добытые многочисленными [7] исследовате-лями этого замечательного памятника, совершенно необходимо,
Мысль об издании «Китаб-и Коркут» (в переводе В.В.Бар-тольда) в серии «Литературные памятники» принадлежит ныне покойному члену-корреспонденту АН СССР профессору А.Ю.Якубовскому, ближайшему ученику В.В.Бартольда. А.Ю.Якубовский предполагал дать к этому изданию историче-ский комментарий, одновременно пригласив составителей для комментария филологического и фольклорного. При жизни А.Ю.Якубовского план этот остался неосуществленным.
Настоящее издание состоит из двух частей: «Книга моего деда Коркута» в переводе В. В. Бартольда и «Приложения». «Прило-жения» содержат:
1) статью В.В.Бартольда «Турецкий эпос и Кавказ» (1930 г.), в которой автор подвел итоги своей многолетней исследователь-ской работе над названным произведением;
2) статью А.Ю.Якубовского «"Китаб-и Коркуд"5 и его значение для изучения туркменского общества в эпоху раннего средневе-ковья» (1944 г.), являющуюся первым наброском задуманной им работы «Книга Коркута как исторический источник»;
3) статью В.М.Жирмунского «Огузский героический эпос и "Книга Коркута"», которая содержит анализ этого памятника, его состава и происхождения как произведения огузского ге-роического эпоса;
4) примечания к переводу, составленные А. Н. Кононовым;
5) литературу о «Книге моего деда Коркута»;
6) указатели имен личных, этнических и географических, со-ставленные Н.А.Дулиной.
В настоящем издании текст перевода В. В. Бартольда оставлен неприкосновенным. Его выдающиеся художественные достоин-ства исключали возможность редакционной правки и уточнения по мелочам. Необходимые уточнения даются в примечаниях, составленных на основании обширной исследовательской лите-ратуры и переводов последних лет. В примечания вошли также комментарии самого В.В.Бартольда, сделанные им в приложе-нии к рукописи перевода; они отмечены сиглом «В. В. Б.».
Перевод В.В.Бартольда был тщательно сверен с Дрезденским 6 и Ватиканским списками 7, а также с транскрибированным латин-скими буквами текстом, изданным О.Ш.Гёкяяем 8, и со сводным латинизированным текстом, опубликованным М. Эргином 9. При составлении примечаний были приняты во внимание по-правки, предложенные Г.Араслы [8] и М.Г.Тахмасибом 12, итальянский перевод и исследование Этторе Росси (1894—1955 гг.)11, примечания к тексту и словарь, приложенный к названно-му труду О. Ш. Гёкяя, а также другие работы, использование которых каждый раз оговаривается 12.
В разъяснении географических названий, встречающихся в тек-сте памятника, значительную помощь оказало исследование Кырзы-оглу М. Фахреттина 13.
Имена личные, этнические и географические в тексте перевода оставлены в чтении В. В. Бартольда, а в «Примечаниях» и в «Указателях» приведены разночтения имен, встречающиеся в новейших исследованиях; «Примечания» содержат, где это воз-можно, научную оценку этих разночтении. В статьях имена и цитаты даются по переводу В. В. Бартольда, кроме отдельных случаев, когда требовались уточнения.
Арабская графика — по условиям издания настоящей серии — заменена в целях единства латинизированной транскрипцией, принятой в названных трудах О. Ш. Гёкяя и М. Эргина.
В тех случаях, когда примечания касаются двух и более слов перевода, начало исправления отмечается звездочкой, конец — соответствующей цифрой.
В круглые скобки заключены слова, добавленные в русском пе-реводе для лучшего понимания текста.
Свой скромный труд по подготовке этого издания нижеподпи-савшиеся посвящают памяти Василия Владимировича Бартоль-да.
В. Жирмунский
А. Кононов
Комментарии
1 В переводе В. В. Бартольда — «Книга о моем деде Коркуте». Этому перево-ду грамматически эквивалентен другой — «Книга моего деда Коркута», кото-рому мы отдаем предпочтение, так как из содержания памятника следует, что не о деде Коркуте написана книга, а сам дед Коркут — эпический сказитель песен — является сочинителем книги, на что указывают заключительные строки каждого эпизода эпоса: «Дед мой Коркут сложил песнь, сказал слово; эту былину он сложил, он составил; так он сказал», или: «Пришел мой дед Коркут, заиграл радостную песнь, сложил песнь, сказал слово, рассказал» и т. п.
2 Рукопись хранится в архиве АН СССР (Ленинград): ф.68, оп.1, № 183. Она состоит из «Введения» (лл. 1-49) и «Перевода» (лл. 1-209).
3 Деде Коркут. Пер. акад. В.В. Бартольда. Подготовили к печати: Гамид Арас-лы, М.Г. Тахмасиб. Баку, 1950.
4 В.В. Бартольд. Введение к переводу «Книги Коркуда», л.49; см. также В.В. Бартольд, Китаби-Коркуд. I. ЗВО, т. VIII. СПб., 1894, стр.203.
5 Общепринятым в настоящее время начертанием этого имени является «Кор-кут».
6 Rifat. Kilisli Muallim. Kitab-i Dede Korkut. Istanbul, 1332 (1916).
7 Rossi E. Il. «Kitab-i Dede Qorqut». Racconti epicocavallereschi del Turem Oguz Tradotti e annotati con «Facsimile» del Ms. Vat. Turco 102, Citta del Vaticano, 1952.
8 Gokyay. Orhan Saik. Dede Korkut. Istanbul, 1938.
9 Здесь же приведены факсимиле Дрезденского и Ватиканского списков.
10 Деде Коркут. Пер. акад. В. В. Бартольда. Подготовили к печати: Гамид Араслы, М. Г. Тахмасиб. Баку, 1950.
11 Rоssi E. Il. «Kitab-i Dede Qorqut».
12 Немецкий перевод памятника — «Das Buch des Dede Korkut. Ein Nomadene-pos das tuеrkischen Fruеhzeit. Aus dem Oghusischen uеbersetzt und erlaeutert von Joachim Hein» (Zuerich, 1959) — не был использован, так как он стал доступен издателям, когда работа над книгой была уже закончена.
13 Кirzlоgu M. Fahrettin. Dede-Korkut Oguznameleri, I. kitap. Istanbul, 1952.Цитата:Книга моего деда Коркута
Материал из ВикипедииРаскрыть«Китаби Деде Коркут» (азерб. Kitabi Dədə Qorqud, тур. Dede Korkut Kitabı,туркм. Gorkut-ata, каз. Қорқыт ата кітабы) — древний героический эпос огузов, группы тюркских племен, которые участвовали в этногенезе турок, азербайджанцев, туркмен и гагаузов.Дастан
Эпос известен в письменной форме по двум рукописям XVI в. — Дрезденской и Ватиканской. Дрезденская — «Книга моего деда Коркута на огузском языке», состоит из 12-частей. Ватиканская состоит из 6 частей. И Дрезденская и Ватиканская были переписаны из более древнего источника (рукописи). В НАНА (Национальная Академия Наук Азербайджана) подготовлена третья рукопись дастана. Первую информацию о «Китаби Деде Коркут» дал немецкий ученый Ф. Дитс и им же был переведен на немецкий язык часть романа — «Басат убивает Тепегёза» (1815)[1]. Т. Нелькеде на основе Дрезденской рукописи дал в печать «Китаби Деде Коркут». В. В. Бартольд в 1894—1904 гг. перевёл и напечатал на русском языке 4 части произведения. Он, в 1922 году закончил полный перевод произведения и сдал на печать в Баку (под редакцией Г. Араслы и М. Тахмасиба), и в Москве (1962). В 1952 году Э. Росии в Ватикане на основе Ватиканской рукописи дал в печать произведение на итальянском языке. «Китаби Деде Коркут» в Турции в первый раз был напечатан в 1916 году Килисли Рифетом, а в Азербайджане в 1939 году под редакцией академика Гамида Араслы. Потом был переведён на французский, персидский и напечатан в Англии, Швейцарии, США и в Иране. Одна копия дрезденской рукописи — «Книга моего деда Коркута» в августе 1972 года был передан в Баку в Национальную Академию Наук Азербайджана.
Героический эпос «Китаби деде Коркут» («Книга моеro деда Коркута») относится к X—XI вв. Является итогом длительного развития устной народной поэзии. По своему идейно-тематическому и художественному богатству, по языковым особенностям, этот замечательный эпос выходит далеко за рамки литературных произведений тюркского мира XI—XII вв. Именно поэтому он еще с начала XIX в. привлекал внимание зарубежных ученых, которые ставили его в один ряд с народными сказаниями, снискавшими всемирную славу.
«Китаби деде Коркут» состоит из вступления и двенадцати сказаний (песен), каждое из которых имеет самостоятельный сюжет; связывают их некоторые общие персонажи, в частности хан огузов — Баяндур-хан и его главный полководец Салор-Казан со своими богатырями. Сказания объединены под общим названием книги деда Коркута, потому что он выступает как бы автором этих сказаний. Но при анализе можно установить, что они сложены разными озанами (ашугами) и в разное время. Большинство песен отражает патриархально-феодальную кочевую жизнь огузов, проживавших на Кавказе. Упоминаются названия городов, крепостей, рек и озер сегодняшнего Азербайджана и близлежащих местностей (Гянджа, Барда, Дербент, крепость Алынджа, озеро Гекджа и др.). Вместе с тем ряд эпизодов носит сказочный, мифический характер. Например, в сказании о Тепегёзе (с тюркского — глаз на лбу, аналогия с киклопом) говорится о человеке-чудовище, рождённом пери, который съедает в день «двух человек и пять тысяч баранов». В иных эпизодах прослеживаются фантастические мотивы азербайджанских народных сказок. Эпос, сложившийся окончательно на территории Азербайджана, дошёл до нас в рукописях XVI века.
Первое сказание повествует о том, как у Дерсе-хана после долгих молитв и богоугодных деянии рождается сын, необычайно сильный и одаренный. Коркут дает ему имя Бугач (бык). Джигиты завидуют Бугачу и рассказывают отцу разные небылицы о его любимом сыне. Дерсе-хан, разгневавшись, смертельно ранит Бугача. Далее говорится о силе материнской любви: материнское молоко, смешанное с соком горного цветка, спасает юношу.
О разграблении дома Салор-Казана врагами и о доблестях Чёрного пастуха (Гараджа-чабана), отстаивавшего честь и добро хана, говорится во втором сказании. Иноземцы напали на владения Салор-Казана. Воспользовавшись отсутствием хана, захватчики разорили его дом, обратили в рабство его жену, сына Уруза и других детей, пленили триста джигитов. Не довольствуясь этим, они хотели захватить еще из загона десять тысяч ханских овец. Шестьсот всадников нападают на Черного пастуха — их пастыря. Он один защищает стадо хозяина. В сказании говорится об этом героическом сражении. Черный пастух заложил камень в пращу и пустил его во врагов; бросая один камень, он сокрушал двоих или троих; бросая два камня, сокрушал троих или четверых. У гяуров от страха потемнело в глазах; Черный пастух каменьями из пращи повалил на землю триста гяуров… Глаза гяуров от страха потухли, мир земной перед ними покрылся мраком. В сказании восторженно описывается любовь Казан-хана к старой матери, ради которой он готов пожертвовать всеми благами мира. В благородстве и сыновней преданности не уступает отцу и сын Казан-хана Уруз.
Третье сказание посвящено приключениям Бамси-Бейрека, сына Бай-Буры, преодолевающего препятствия на пути к сватовству к дочери Бай-Биджан-бека Бану-Чичек. Четвертое сказание повествует о том, как Уруз — сын Казана был взят в плен и как огузские беки после кровопролитных боев освободили его.
1.Отрывок главы «Басат убивает
Тепегёза» эпоса на тюркском языке.
Опубликовано в 1815 году
2.Начало главы о том, как Басат убивает
Тепегёза из рукописи XVI века эпоса на тюркском языке.
Оригинально по своему содержанию пятое сказание о Домруле. Герой ищет человека, который путем самопожертвования спас бы ему жизнь. Никто-ни отец, ни мать-не желают умирать за сына, только жена его проявляет готовность пожертвовать собой. О приключениях джигита Кан-Турали в борьбе за прекрасную Сельджан-хатун — дочь трапезундского тагавора (князя)-рассказывается в шестом сказании. В седьмом мы знакомимся с подвигом джигита Иекенка, освободившего своего отца Казылык-Коджи из плена. Восьмое сказание посвящено приключениям Бисата, сына Аруз-Коджи, вскормленного львом. Тут рассказывается, как Бисат одолел Тепегёза, чудовищного одноглазого великана, и спас от гибели огузов.
В девятом сказании Имран сын Бекиля одерживает победу над врагами, которые хотели вероломно воспользоваться тем, что Бекиль, бесстрашный пограничник хана, сломал ногу на охоте. О джигите Секреке, спасшем брата из плена, повествует десятое сказание. Одиннадцатое гласит о том, как Салор-Казан был взят в плен и как сын Уруз освободил его. Наконец, в последнем, двенадцатом, сказании речь идет о межплеменных раздорах: внешние огузы во главе с Аруз-беком поднялись против внутренних огузов, убили храброго Бейрека. Казан-хан подавил этот мятеж и положил конец раздорам между огузами.
Во всех сказаниях, кроме пятого и шестого, почти все действующие лица повторяются. Пятое и восьмое оказания находят параллели в древнегреческой литературе (девятая книга «Одиссеи» Гомера — одноглазый циклоп-людоед Полифем; «Алкеста» Еврипида). «Китаби деде Коркут» изображает прежде всего быт кочевых огузов, живших на территории Азербайджана в X—XI вв. Но Вместе с тем здесь нашли отражение мотивы более ранних народных преданий, сохранившие элементы до исламского эпоса с характерной романтизацией женщины, материнского авторитета, семейных и родовых связей и т. п.
Даже предельно краткое и беглое изложение событий, положенных в основу сказаний, позволяет убедиться в том, что идейно-тематическое содержание эпоса тесно связано с периодом разложения патриархально-племенного кочевого строя и усилением феодальных отношений. Социальные и нравственные особенности двух эпох причудливо смешались и образовали своеобразный тип эпического богатыря. В нем соединяются патриархальные и феодальные добродетели. Центральное место в эпосе занимает идея патриотизма, которая проявляется в героическом сопротивлении внутренним и внешним врагам, в богатырских подвигах. Патриотическое чувство органически связано с героизмом и самоотверженностью, которые воспеваются почти во всех сказаниях. Особую храбрость проявляют богатыри Уруз сын Казана, Имран сын Бекиля, Иекенк и Секрек. Их сила и неустрашимость сочетаются с благородством, с уважением к старшим, особенно к матери, к женщине. Характерно, что никогда герои эпоса не нападают на другие племена, они всегда защищаются, а если отправляются в поход, то лишь для того, чтобы отомстить за обиды, нанесенные врагом.
Не только мужчины, но и женщины строго дорожат честью племени. Вот враги разграбили дом Казан-хана, пленили его большую семью со всеми слугами и домочадцами, в числе которых сорок стройных дев. Вражеский царь Шюкли, чтобы нанести Казан-хану нестерпимую обиду, приказывает привести жену его Бурла-хатун на пир. Когда посыльный царя приходит к девушкам и спрашивает, кто из них жена Казана, все сорок хором отвечают: «Я». Тогда, чтобы обнаружить Бурла-хатун, царь Шюкли велит привести сына Казан-хана Уруза, подвесить на крюк, изжарить его и мясо подать пленницам; кто не станет есть, та и будет жена Казана. Мать Уруза в отчаянии. Она опрашивает сына, что делать. Вкусить плоть родного сына или идти на поругание к врагу? Уруз и слышать не хочет о позоре матери: «Пускай жарят мое мясо; пока девушки будут есть один кусок-ты съешь два, лишь бы гяуры тебя не узнали. Берегись!» — восклицает он.
Гараджа-чабан (Черный пастух) из второго сказания, повествующего о разграблении дома Салор-Казана, как отважный и честный джигит самоотверженно борется с коварными врагами Казана, защищает его стадо, казну, помогает ему победить неприятеля. Перед нами сложный образ, в котором общечеловеческие, гуманистические начала предстают в обличии феодальной морали. Пастух со всеми реалиями его быта-собакой, дубиной, бараньей шапкой — описан «как живой». Он защищает честь и дом своего господина, которого превосходит и силой, и доблестью, и благородством, и великодушием.
В «Китаби деде Коркут» отражены картины хозяйственной и военной жизни, нравы и обычаи, думы и чаяния народа в эпоху патриархально-феодальных отношений. Но это произведение не историческое, а в полном смысле этого слова поэтическое, тесно связанное по своей Художественной структуре с богатейшим народным творчеством. «Китаби деде Коркут», как и большинство былинно-сказочных эпических памятников азербайджанского народа, написана ритмизованной прозой, в которую вкраплены стихотворные фрагменты, большей частью лирического характера. Язык эпоса богат по лексическому составу, очевидно, сказители чувствовали все его тонкости. Высоко и поэтическое мастерство певцов (озанов). Стихотворные диалоги образны; сравнения, звукопись усиливают их художественное воздействие. Вот, например, с какими словами обращается Дерсе-хан к своей жене:
Приди сюда, счастье моей головы, опора моего жилища;
Ростом подобная прекрасно выросшему кипарису;
Ты, чьи черные волосы обвиваются вокруг лодыжек,
Чьи сросшиеся брови подобны натянутому луку,
Чьи уста тесны для пары миндалин,
Чьи алые щеки подобны осенним яблокам…
В одной песне румяные девичьи щеки уподобляются «каплям крови, павшим на снег». Не чужд эпосу и сочный народный юмор. Безумный Карчар убивает всех, кто сватает его сестру, девицу Бану-Чичек. От Бейрека он требует в качестве калыма по тысяче жеребцов, верблюдов и баранов, не видавших самки, тысячу бесхвостых и беззубых псов да тысячу черных блох. Деде Коркут помогает Бейреку найти самое трудное-тысячу блох. При сдаче калыма деде Коркут говорит Карчару: «Блоха-страшный зверь, я собрал их всех в одном месте; войди, жирных возьми, тощих оставь». Карчар входит, тысячи голодных блох жадно на него набрасываются, и он едва опасается бегством, бросившись в воду по совету деде Коркута.
По-народному лукаво и мудро герои эпоса высмеивают жадность, тупоумие, варварство. Вот пример. Казан-хан в плену трапезундского тагавора; жена тагавора хочет посмотреть на него, узнать, что он за человек. Она не без насмешки спрашивает Казана, томящегося в колодце: «Казан-бек, как ты себя чувствуешь?.. Что ты теперь ешь, что пьешь, на чем ездишь?» Казан отвечает: «Когда вы даете пищу вашим покойникам, я беру ее из их рук, на проворных покойников сажусь верхом, ленивых веду за повод». Жена тагавора умоляет Казана: «Ради твоей веры, Казан-бек! У меня умерла семилетняя дочь, сделай милость, не езди на ней». «Среди ваших покойников проворнее ее нет, я всегда на ней езжу», — отвечает Казан-хан, и испуганная жена тагавора просит мужа выпустить из колодца пленника, дабы он не сломал хребет их умершей дочери.
Разумеется, юмор этот, по современным понятиям, жесток, но самая его натуральность составляет одну из типичных стилевых особенностей эпоса. «Китаби деде Коркут» описывает суровые времена, которые отличались первозданной цельностью и в дурных своих свойствах, и я привлекательных. Люди беспрерывно воевали, не дорожили жизнью, веселились и любили, гневались и жертвовали собой с легкостью, которая теперь кажется сказочной, мифической. Между тем для них она была в известной мере нормой.
Оригинал ранней рукописи «Китаби деде Коркут», попавшей в Дрезден в 1815 г., привлёк внимание востоковеда Дица. Он переписал рукопись, сдал в Берлинскую библиотеку, а текст издал вместе с переводом одного из сказаний («О Тепегёзе») на немецкий язык. Два списка оригинала «Китаби деде Коркут» были найдены в Дрездене и в Ватикане;, оригинал эпоса несколько раз был издан в Турции. В России и за рубежом изучением эпоса занимались виднейшие востоковеды. Много нового внесли в изучение эпоса и азербайджанские учёные Г. Араслы и М. Г. Тахмасиб.Сюжет
«Китаби Деде Коркут», охватывает периоды доисламского и период в XI—XII века. В первой половине XI века значительная часть огузов под предводительством султанов из рода Сельджуков захватила Иран, южную часть Закавказья и почти всю Малую Азию[2]. Основные действия в произведении происходят в Дербенте, Барде, Гяндже, Карабахе[3], Дерешаме, Алиндже, Карадахе, Шаруре (в эпосе—«Шерюгюз»), окрестностях озера Севан (в эпосе—«Гэкче-дениз»)[4], на горе Гарачухур, в окрестностях Шабрана (в эпосе «Шаберан»)[5]. В романе одним из главных героев является Деде Коркут. Он выходец из племени Байатских огузов и решает проблемы местных огузов и является вестником из будущего. В романе наряду с Деде Коркутом, также имеют место персонажи — Газан хан, Дирсе хан, годжа Газылыг, Бекил, Байбеджан, Аруз, Гарагуне и молодые люди-Бейрек, Уруз, Басат, Ейнек, Сегрек, Карабудаг, Эмран. Произведение написанно в духе героизма. Дастан богат описанием традиций, культуры, этнографической истории тюрок-огузов. Героизм наблюдается даже в персонажах прекрасного пола. Образ матери занимает особое место в произведении. В дастане также особое место уделяется творчеству тогдашних озанов. Является редким носителем народной мудрости, богат пословицами и поговорками[6].Примечания
1. Heinrich Friedrich von Diez Denkwürdigkeiten von Asien in Künsten und Wissenschaften, Sitten, Gebräuchen. — Nicolai, 1815. — С. 417. — 1079 с.
2. Книга моего деда Коркута. М-Л. АН СССР. 1962
3. пер. В. В. Бартольда ПЕСНЬ О ТОМ, КАК БИСАТ УБИЛ ДЕПЕ-ГЭЗА // КНИГА ДЕДА КОРКУТА = КИТАБ-И ДЕДЕМ КОРКУТ. — М-Л. АН СССР, 1962.
4. Песнь о секреке, сыне Ушун-коджи
5. пер. В. В. Бартольда ПЕСНЬ О ТОМ, КАК БЫЛ РАЗГРАБЛЕН ДОМ САЛОР-КАЗАНА // КНИГА ДЕДА КОРКУТА = КИТАБ-И ДЕДЕМ КОРКУТ. — М-Л. АН СССР, 1962.
6. Heinrich Friedrich von Diez Denkwürdigkeiten von Asien in Künsten und Wissenschaften, Sitten, Gebräuchen und Alterthümern, Religion und Regierungsverfassung. — Nicolai, 1815. — 1079 с.Уважаемый пользователь, вам необходимо зарегистрироваться, чтобы посмотреть скрытый текст!Уважаемый пользователь, вам необходимо зарегистрироваться, чтобы посмотреть скрытый текст!Уважаемый пользователь, вам необходимо зарегистрироваться, чтобы посмотреть скрытый текст!Уважаемый пользователь, вам необходимо зарегистрироваться, чтобы посмотреть скрытый текст!
Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок:
