Легенды о происхождении царского рода тюрков — Ашина
Author: С.Г. Кляшторный
Publisher: Издательство СПб.Университета
Publication date: 2005
Format / Quality: Статья
Language:Russian
Легенды о роде Ашина
В 1968 г. в Монголии, в 5 км севернее р. Хойто Тамир, был открыт пока единственный эпиграфический памятник начального периода существования Тюркского каганата — четырёхсторонняя стела с согдийской надписью по трём сторонам (лицевой и двум боковым) и остатками санскритской надписи по задней широкой поверхности. По месту находки я назвал стелу Бугутским памятником (монг. Бугут, «Оленья падь»). Вскоре согдийская надпись была прочтена В.А. Лившицем, интерпретирована и издана (Кляшторный, Лившиц, 1971; Klyashtornyi, Livšic, 1972). В навершии памятника изображена волчья фигура, которой приданы некоторые «драконьи» черты. Что знаменовал этот странный барельеф на каганской стеле, содержащей эпитафию четвёртого тюркского кагана Таспара и рассказ о временах и правителях, ему предшествовавших и ему близких? Ответ на этот вопрос содержится в генеалогических легендах о происхождении царского рода (племени) тюрков — Ашина.
В китайских династийных историях Чжоу шу, Бэй ши и Суй шу, которые мы не раз уже цитировали, воспроизведены две легенды, посвящённые этому сюжету. Они записаны со слов самих тюрков, чьи посольства не раз посещали столицы китайских Северных дворов и тщательно опрашивались чиновниками внешнеполитических ведомств. В китайских записях отмечено, что эти генеалогические повествования рассказаны разными людьми и, очевидно, в разное время. Наиболее подробно легенды изложены в Чжоу шу. Для самих тюрков оба повествования и были подлинной историей их предков. Действительно, обе легенды, наряду с мифологическими сюжетами о звере-прародителе, содержали вполне конкретные сведения о военных и иных событиях, местах, где эти события совершались, об именах древних вождей и о приписываемых им способностях и деяниях, иногда вполне реалистических, а иногда и уводящих слушателя (читателя) в мир чудес и волшебства.
Согласно первой легенде, предки правящего рода тюрков, жившие на краю большого болота (по Бэй ши и Суй шу — на правом берегу Сихай «Западного моря»), были истреблены воинами соседнего племени, а по переводу Б. Огеля — «воинами государства Линь», которых он отождествляет с одним из сяньбийских племён (Ögel, 1957, р. 103-104).
В живых остался лишь изуродованный врагами десятилетний мальчик (ему отрубили ноги), которого спасла от смерти волчица. Скрываясь от врагов, в конце концов убивших последнего из истреблённого племени, волчица бежит в горы севернее Гаочана (Турфанский оазис), т.е. в горы Восточного Тянь-Шаня. Там, в пещере, она рожает десятерых сыновей, отцом которых был спасённый ею мальчик. Сыновья волчицы женятся на женщинах из Гаочана и создают свои роды; их потомки принимают родовые имена матерей. Один из сыновей носит имя Ашина, и его имя становится именем его рода. Вождём нового племени, составленного из родов десяти потомков волчицы, стал Ашина, который оказался способнее своих братьев. Впоследствии число родов увеличилось до нескольких сот. Вождь племени, один из наследников Ашина, Асянь-шад, вывел потомков волчицы из гор Гаочана и поселил их на Алтае (Циньшань), где они становятся подданными жуаньжуаней, добывая и обрабатывая железо. На Алтае, вобрав в свой состав местных жителей, племя принимает наименование тюрк, которое, согласно легенде, связано с местным названием Алтайских гор.
В этой легенде особый интерес вызывают места происходивших событий, сохранённые в тюркской традиции и идентифицированные китайским историографом согласно его географической номенклатуре. Если упоминания «гор севернее Гаочана», т.е. горных хребтов Восточного Тянь-Шаня, прилегающих с севера к Турфанскому оазису в долине р. Тарим, а также другое упоминание, Циньшань «Золотые горы», т.е. Монгольский и Горный Алтай, Большой Алтай, давно и без каких-либо сомнений отождествлены, то с названием Cuxaй «Западное море» дело обстоит сложнее. Кроме поименования нескольких различных озёрных и морских акваторий, расположенных западнее собственно Китая (Куку-нор, Арал, Каспий), Сихай назывались некоторые административные округа. Так, в I в. до н.э. — VIII в. н.э. название Сихайцзюнъ «наместничество Сихай» носила область на границе Западного Цинхая — юго-восточной части Ганьсу. Для IV-V вв. это название уверенно локализуется применительно к обширной дельте р. Эдзин-гол (предгорья Гобийского Алтая), протоки которой впадают в озера Гашун-нор и Сого-нор, окружённые множеством мелких озёр и солончаковыми болотами; в указанное время округ Сихай был частью провинции Лян, включавшей большую часть Ганьсу, Турфанскую депрессию на северо-западе, Синин на юге (Mather, 1959, р. 75, 88). Тем самым определяется географическое пространство легенды — оно ограничивается на первом этапе ганьсуйско-гаочанской предгорной зоной, примыкающей на северо-западе к Восточному Тянь-Шаню, а на втором этапе — горами и долинами Большого Алтая.
По второй легенде, предки правящего рода тюрков происходят из «владения Со». Лю Маоцзай и Б. Огель достаточно уверенно идентифицируют «владение Со» с территорией одного из сяньбийских племён, носившего то же название (Liu Mau-tsai, 1958, Bd. II, S. 489; Ögel, 1957, p. 103-104). Глава племени, Абанбу, имел семнадцать братьев, один из которых, Ичжинишиду, назван «сыном волчицы». Владение Со было уничтожено врагами, а спасшиеся роды рассеялись. Благодаря сверхъестественным способностям «сына волчицы» Ичжинишиду, его род оказался в наиболее благоприятном положении. Один из его сыновей стал «белым лебедем» и основал владение Цигу (один из вариантов имени кыргыз), расположенное между реками Афу и Гянь (Абакан и Кем, т.е. Верхний Енисей). Третий сын правил на реке Чжучже, а старший сын, Нодулу-шад, поселился в Цзянсы Чжучжеши (вариант: Басычусиши). К роду Нодулу-шада присоединился и собственный род Абанбу. Нодулу-шад имел десять жён, сыновья которых носили родовые имена матерей. Сыном его младшей жены был Ашина. После смерти Нодулу-шада его сыновья решили, что вождём племени станет тот из них, кто окажется более сильным и ловким, чем другие. Победил в состязании Ашина, который, став вождем, принял имя Асянь-шад. Ему наследовал его сын или племянник Туу. Сын Туу, Тумынь (Бумын рунических текстов) стал основателем государства.
По Тан шу: «Прародителем западных тюрков был Туу, внук Нодулу. Он прозывался великий ябгу. Тумынь был старший сын Туу» (Liu Mau-tsai, 1958, Bd. II, S. 490). Следовательно, Асянь-шад, сын Нодулу, мог быть отцом или дядей Туу.
Автор раздела о тюрках в Чжоу шу отмечает, сравнивая обе легенды: «Хотя это сообщение отличается от другого (т.е. от первой легенды. — С. К.), они совпадают в том, что тюрки происходят от волчицы» (Liu Mau-tsai, 1958, Bd. I. S. 6). Однако, этим не ограничивается сходство обоих вариантов генеалогического мифа тюрков. И в той, и в другой легенде говорится о гибели племени (владения), к которому принадлежали отдалённые предки тюрков, о бегстве (расселении) того (тех), кто спасся, о первоначальном десятиродовом составе племени (в одном случае — по числу сыновей волчицы, в другом — по числу жён внука волчицы, сыновья которых носили родовые имена матерей), о выдающейся роли Асянь-шада в истории племени, о сравнительно позднем возникновении этнонима тюрк, который принимает род Ашина и подвластные ему роды. В остальном обе легенды фиксируют внимание на частных моментах этой эпопеи, различно освещённых в каждой из них. Возможно предположить, что здесь скорее следует видеть два варианта легенды, восходящих к общему архетипу, с разной степенью подробности воспроизведённых китайским хронистом, чем две самостоятельных по своему происхождению легенды.
Мотив «пещерного рождения» предков, отсутствующий в китайском пересказе второй легенды, имеет, тем не менее, иные веские подтверждения, прежде всего в китайских описаниях обрядовой жизни тюрков. Согласно Чжоу шу «каган постоянно проживает в горах Юдугень (Отюкен йыш «Отюкенская чернь» рунических текстов. — С.К.). Ежегодно, в сопровождении вельмож, он приносил жертву в пещере предков» (Pelliot, 1929, р. 214).
Неожиданно возможность перекрёстной проверки китайских известий о связи культа пещеры с культом предков у тюрков даёт воспроизведённая ал-Бируни легенда о происхождении тюркской династии шахов Кабула: «У индийцев были в Кабуле цари из тюрков, происходивших, как говорили, из Тибета. Первым из них пришёл Бархатакин. Он вошёл в пещеру в Кабуле, в которую нельзя было войти иначе как боком или ползком. Там была вода, и он положил туда еду на несколько дней. Пещера эта известна до сих пор и называется Вар... Через несколько дней после того, как Бархатакин вошёл в пещеру, вдруг выходит кто-то из неё, когда люди были в сборе и видели, что он как бы рождается из чрева матери. Он был в тюркской одежде, состоявшей из каба, высокой шапки, башмаков и оружия. Народ воздал ему почести как чудесному существу, предназначенному на царство, и он воцарился над теми краями с титулом кабульского шаха. Царство оставалось за его сыновьями в течение поколений, число которых около шестидесяти» (Бируни, 1963, с. 359-360).
Краткий вариант этой же легенды ал-Бируни повторяет в своей «Минералогии»: «Жители Кабула в дни невежества верили в то, что Барахмакин, первый из их тюркских царей, был сотворён в некоей тамошней пещере, называемой сейчас Бугра, и вышел оттуда в царской шапке (калансува)» (Бируни, 1963а, с. 27).
По сведениям Сюань Цзана, область Каписы, куда входил и Кабул, была завоёвана западнотюркским Тон ябгу-каганом (т.е. между 618-630 гг), после чего в Южном Афганистане, по всей вероятности, утвердилось несколько тюркских владетелей из рода Ашина (Chavannes, 1903, р. 24; Göbl, 1967, р. 256-258). После распада Западнотюркского каганата в середине VII в. они сохранились и обрели самостоятельность. В Кабуле они носили титулы кабул-шах, тюрк-шахи, шахи-тигин.
Обращаясь к реалиям легенды, следует отметить, что только вариант ал-Бируни очевидно обнаруживает связь «пещерного» рождения с правом на царскую власть, связь, менее ясно проявлявшуюся в китайском варианте записи легенды. Ж.-П. Ру связывает рождение в пещере с древним культом пещеры-матери, рождающей предка (небесного зверя) (Roux, 1966, р. 286-287). Однако мотив зверя как будто отсутствует в варианте ал-Бируни. В этой связи привлекает внимание имя её героя — Барах-тегин. Слово barah ~ baraq имеет совершенно ясную семантику в тюркских языках: «лохматый, покрытый густой шерстью», «лохматая собака» (так у Махмуда Кашгарского) (ДТС, с. 83). Альтернация волк ~ собака довольно часто отмечается в сказаниях многих тюркских и монгольских народов, но в данном случае совершенно не исключено синонимическое обозначение волка (böri), поскольку табуированные имена предков и старших родственников обычны в тюркской ономастике.
С учётом этимологии имени Барах-тегина, можно сделать вывод о сохранении в раннесредневековом Кабулистане древнетюркского каганского культа пещеры, тесно связанного с генеалогическим династийным (resp. племенным) культом зверя-прародителя.
Поздняя реминисценция древнего центральноазиатского сказания, сохранённая ал-Бируни, яснее, чем ранние китайские записи древнетюркской легенды, свидетельствует о социальной переориентации родоплеменной мифологии, впитавшей в себя идею сакральной легитимизации ханской власти (resp. власти военных вождей племени).
Исторические сведения, относящиеся к «доалтайскому» периоду существования племени тюрк наиболее полно сохранены в Суй шу: «Предками туцзюэ были смешанные ху Пинляна. Их родовое прозвание было Ашина. Когда северовэйский император Тай У-ди уничтожил Цзюйцюй (439 г.), Ашина (вождь племени) с пятьюстами семей бежал к жужу (жуаньжуаням). Они (племя ашина) жили из рода в род у гор Циньшань (Алтай) и занимались обработкой железа» (Liu Mau-tsai, 1958. bd. I, s. 40). Это сообщение Суй шу тесно связывает раннюю историю племени тюрк (ашина), с историей позднегуннских государств, существовавших на территории Китая в 308-460 гг.
Проникновение гуннов в Пиньлян и Хэси началось в первой половине II в. до н.э. Оттеснив на запад, в Семиречье и Среднюю Азию, автохтонное население — юэчжей и усуней — гунны, однако, не удержались на захваченной территории — начавшаяся в годы правления У-ди (140-87 гг. до н.э.) китайская колонизация Хэси и бассейна Тарима вынудила их отступить на север. Миграция юэчжийских и усуньских племён не была полной — ещё в V в. н.э. некоторые из них упоминаются в пределах племенной территории (Haloun, 1937, р. 280, 284-285, 293-297). В 25-55 гг. н.э. в Хэси, под защиту Великой стены, бегут многие роды разгромленных гуннами динлинов, ухуань и сяньби. Массовое переселение гуннских племён в этот район началось в 265 г., когда «на границе за Великой стеной (роды) Дашуй, Сайни, Хэнаньские и другие, 20 000 слишком семейств приняли (китайское) подданство. Император, приняв их, отправил на местожительство в Хэси под древний город Иян, и затем снова (они) смешались с цзиньскими людьми. Затем в Пинян, Сихэ, Тайюань, Синьсин, Шандин, Лопин, во всех округах не было (округа), где не было бы гуннов» (Цзинь шу, цз. 97 цит. по: Бернштам, 1951, с. 220).
После распада Цзиньской империи в Хэси и Гаочане утвердилась китайская династия Ранняя Лян. В 376 г. Северный Китай на несколько лет был объединён династией Раннее Цинь, но уже в 385 г. полководец этой династии Люй Гуан создал в Хэси независимое царство Поздняя Лян (385-403 гг.), протекторат которого распространялся на Гаочан и некоторые другие оазисы Таримского бассейна. К началу V в. гунны Ордоса, возглавленные племенем хэлянь, захватили северную часть Шэньси и Пиньлян. Их вождь, Хэляньбобо, создал здесь царство Ся (407-431 гг.), последний государь которого погиб в борьбе с сяньбийским племенем тугухунь, а земли — захвачены вэйским императором Тай У-ди. Племя хэлянь и примыкавшие к нему гуннские племена частью подчинились табгачам, частью бежали на запад, в Хэси, где в 397-401 гг. гуннским князем Цзюйцюй Мэнсюнем была основана династия Северная Лян (территория Хэси и Гаочан). В 439 г. Тай У-ди захватил Хэси, но двое из сыновей Мэнсюна — Ухой и Аньчжоу — с 10 000 семейств бежали в Шаньшань (район Лоб-нора), а затем в Гаочан, где, опираясь на союз с жуаньжуанями, продержались до 460 г. В 460 г. этот союз был нарушен; по сообщению Цзычжи тунцзянь «жуаньжуани напали на Гаочан, убили Цзюйцюй Аньчжоу и уничтожили род Цзюйцюйев».
Сведения о связях племени ашина с гуннскими племенами Пиньляна и Хэси в сопоставлении с тюркскими генеалогическими легендами делают весьма вероятным предположение, что это племя иммигрировало в Ганьсу после 265 г., в период массового переселения за Великую стену гуннских и зависимых от гуннов племён Центральной Азии и Южной Сибири. За время обитания в Пиньляне и Хэси племя ашина восприняло в свой состав новый этнический компонент автохтонного некитайского и негуннского населения страны («смешанные ху»; ср. мотив женитьбы на турфанских женщинах в первой легенде). После разгрома государства Цзюйцюйев в Хэси, ашина вместе с Ухоем и Аньчжоу бежали в Гаочан, где вскоре (после 460 г.) попали под власть жуаньжуаней и были переселены к южным отрогам Алтая. Согласно обеим легендам, только после переселения на Алтай племя приняло наименование тюрк, а старое название племени стало династийным именем правящего рода.
Очевидно, что следует отказаться от традиционной реконструкции ранней истории племени ашина (тюрк), согласно которой все события, имевшие место до образования Тюркского каганата, связаны только с территорией Алтая и Южной Сибири, а специфические особенности социальной организации и культурные традиции тюркского общества не выходили за пределы норм и представлений, носивших строго региональный характер.
Таким образом, возможно выделить два основных этапа ранней истории племени тюрк (ашина): ганьсуйско-гаочанский (265-460 гг.) и алтайский (460-553). Не отрицая возможной связи предков ашина с Алтаем и Сибирью до момента миграции на юг от Великой стены, следует помнить, что лишь после 460 г. в предгорьях Южного Алтая складывается та группировка племён, возглавленная
вождями из рода Ашина — Асянь-шадом, «великим ябгу» Туу и Бумынем, которая в 551-555 гг. нанесла смертельный удар Жуаньжуаньскому каганату.
Естественно, специфика ранних этапов истории племени ашина не могла не проявиться и в раннем слое лексических заимствований, сохранённых древнетюркским языком и отражённых в древнетюркской письменности. Мы не раз обсуждали эту тему (Кляшторный, 1964; Кляшторный, 1966 [д.б.: 1965]) и не будем к ней возвращаться. Однако, одно слово требует специального исследования и объяснения. Это слово — самоназвание (имя) рода (племени) и его предка-основателя, имя, ставшее названием династии. Это имя — Ашина.
Известное в китайской иероглифической передаче, оно обычно предшествует личным именам каганов и их родичей. По реконструкции С.Е. Яхонтова (личная консультация), иероглифы, составляющие китайскую транскрипцию имени, читались в интересующее нас время как âsinâ ~ âsәnâ, т.е. так же, как в настоящее время. В отличие от китайских источников памятники на тюркском языке нигде не называют имя Ашина в подобной или близкой по звучанию форме. Даже в тех разделах надписей, где содержатся имена первых каганов, их родовое имя не упомянуто. Его единственное упоминание за пределами китайских текстов — в согдоязычной Бугутской надписи.
Ситуация представляется несколько необычной и заставляет искать объяснения, одним из которых может быть иное, чем то, которое фигурирует в китайских источниках, обозначение в тюркских надписях правящего рода тюрков. В таком случае подсказать решение могла бы этимология имени Ашина.
Тюркские этимологии этого имени обычно возводятся к глаголам aš = «переваливать гору» (П. Будберг) или eš = «скакать, прыгать» (К. Сиратори) (Boodberg, 1979, р. 77-78). Случайность обоснований делает эти попытки неубедительными. Остановимся на трёх сравнительно новых гипотезах.
1. Гипотеза С.Г. Кляшторного (Кляшторный, 1964). Поскольку и тюркские легенды, и собственно китайская информация связывают происхождение имени Ашина с родовой ономастикой автохтонного населения Восточного Туркестана, исходную форму имени следует искать в местных иранских или тохарских диалектах. В качестве одного из возможных гипотетических прототипов предложено хотано-сакское asana «достойный, благородный». Пример, однако, неудачный, так как китайская передача второго гласного предполагает лишь i-ә.
2. Гипотеза X.В. Хауссига (Haussig, 1979). В историческом труде византийца Феофилакта Симокатты, завершённом около 602 г., упоминается война в Тавгасте, т.е. в Китае, которую вели между собой «красноодёжные» и «черноодёжные». Хауссиг переносит место военных действий на южный берег Амударьи, идентифицирует «красноодёжных» с кермихионами-эфталитами, а «черноодёжных» — с тюрками, весь эпизод он рассматривает как сообщение о тюрко-эфталитской войне. По мнению Хауссига, тюрки названы «черноодёжными» по своему царскому роду Ашина, имя которого он сближает с древнеперсидским axṣaena «тёмноцветный».
3. Гипотеза К. Беквиса (Beckwith, 1987). В сохранившихся фрагментах труда византийского историка конца VI в. Менандра Протектора содержится следующая фраза: «Старейший единодержавец турков прозывается Арсила (Άρσιλας)». Обычно это имя трактуется как искажение тюркского arslan. Беквис же полагает, что Арсила — родовое имя тюркских каганов, транскрибируемое в китайских источниках как Ашина. Эта историографическая гипотеза предполагает, однако, две фонетические натяжки, каждая из которых маловероятна: пропуск -r- и передача -n- через -l-.
В каждой их этих трёх гипотез содержится рациональное зерно и есть, как очевидно, слабые стороны. Наиболее общим для двух первых предположений является вывод, что тюркская этимология имени Ашина маловероятна, а иранская или тохарская, в особенности связанная с Восточным Туркестаном, напротив, предпочтительны. Если обратиться к древней царской ономастике Восточного Туркестана, то следует отметить присутствие там цветовых обозначений. Так, царский род Кучи именовался «белым» (тохарское A kutsi, санскр. arjuna, китайская калька бо) (Bailey, 1937, р. 900).
В таком контексте историографически неоправданная гипотеза Хауссига в той части, где он предполагает связь между именем рода Ашина и древнеперсидским ахşаẽnа, может получить вполне удовлетворительную этимологическую разработку. Если даже ограничиться восточнотуркестанской сюжетикой. то искомая форма представлена в согдийском ’xs ’yn ’k (-әхšēnē) «синий, тёмный»; в хотано-сакском (письмом брахми) āşşeiņa (-āşşena) «синий», где долгое -ā- появилось как развитие ахş- > āşş-; в тохарском A āśna- «синий, тёмный» (из хотано-сакского или согдийского). Именно сакская этимология слова ашина (
Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок: