Н.А. Аристов.Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности.

Цитата:

Николай Александрович Аристов (1847 — 1910)
— русский историк-востоковед и этнограф.

Исторические работы А. посвящены англо-афганским отношениям в конце XIX в., этнографические ‒ некоторым народам Средней Азии и Афганистана. Наиболее востебованными сегодня являются его работы, касающиеся родоплеменной структуры казахов конца XIX века, написанные по результатам его этнографических экспедиций.
[править]
Труды
«Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности», «Живая старина», выпуск III—IV, 1896 г.
«Опыт выяснения этнического состава киргиз-казахов Большой Орды и кара-киргизов на основнии родословных сказаний и сведений о существующих родовых делениях и о родовых тамгах, а также исторических данных и начинающихся антропологических исследований», «Живая старина», выпуск III—IV, 1894 г.

Оглавление

[ NB: Работа издавалась также в 1897 г. отдельным оттиском с иной нумерацией страниц. Здесь пагинация дана по полному журнальному изданию.
I. Значение народных преданий и родовых имён и тамг в качестве указателей этнического состава тюркских племён и народностей. — 277
II. Краткий исторический обзор тюркских племён средней Азии. — 290
1) Тюркские племена до времён турков-тукю. — 290
2) Тюркские племена во время владычества турков-тукю. — 294
3) Тюрки Монголии с половины VIII века до Чингиз-хана, начавшееся с его времени омонголение и вытеснение тюркских племён; происхождение калмыков. — 303
4) Западные тюркские племена средней Азии до образования киргиз-казачьего союза. — 309
5) Борьба киргиз-казаков с калмыками и подданство их Рoccии. — 317
III. О древнейших иноплеменных примесях. — 320
IV. Тюркские племена и народности Сибири и Монголии. — 329
1) Якуты. — 329
2) Южно-сибирские тюркские племена. — 338
а) Алтайцы и телеуты. — 338
б) Отуреченные енисейцы и самоеды бассейна верхней Оби. — 343
в) Енисейские тюркские племена. — 344
3) Урянхайцы. — 347
4) Барабинцы и западно-сибирские татары. — 349
V. Киргиз-казаки. — 350
1) Старшая или большая орда. — 350
2) Средняя орда. — 353
3) Малая орда и букеевская. — 378
4) Курама. — 386
5) Численность киргиз-казаков. — 388
VI. Кара-киргизы. — 394
VII. Тюркские племена восточной России. — 400
1) Ногайцы и другие тюркские племена юго-восточной Pocсии. — 402
2) Башкиры и волжские татары. — 405
3) Чуваши. — 409
VIII. Юго-западные тюркские народности. Османские и иранские тюрки. — 409
IX. Туркмены. — 414
X. Узбеки. — 420
XI. Сарты. — 428
XII. Тюрки ВосточногоТуркестана. — 435
XIII. Итоги статистических сведений о тюрках. — 443
XIV. Общее заключение о преобладающих в этническом составе тюркских народностей племенах и примесях. Подтверждение этих заключений данными антропологических измерений относительно роста и головного указателя тюркских родов, племён и народностей. Лингвистические классификации. — 445
Важнейшие замеченные опечатки и погрешности. — 456

Цитата:

РЕЦЕНЗИЯ НА СОЧИНЕНИЕ Н.А. АРИСТОВА «ЗАМЕТКИ ОБ ЭТНИЧЕСКОМ СОСТАВЕ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН И НАРОДНОСТЕЙ И СВЕДЕНИЯ ОБ ИХ ЧИСЛЕННОСТИ»
В.В. Бартольд

Книга г-на Аристова представляет несомненно одно из самых отрадных явлений в нашей литературе по востоковедению. История Средней Азии до сих пор так мало разработана и так мало знакома нашему образованному обществу, что даже в серьезных журналах можно встретить очерк истории той или другой среднеазиатской области, составленный каким-нибудь путешественником на основании случайных рассказов и догадок, без всяких справок с источниками. Тем более уважения заслуживает труд бескорыстного исследователя (к тому же не принадлежащего к официальным представителям науки), написанный с полным знанием литературы предмета и, очевидно, потребовавший нескольких лет кропотливой работы.

Раскрыть

Задачу своего исследования автор определяет в следующих словах: «Пользуясь имеющимися данными о настоящем родовом составе и историческими сведениями по тому же предмету, выяснить племена и роды, а также иноплеменные примеси, из которых составились ныне существующие тюркские народности» (стр. 14). За весьма немногими исключениями, автор действительно изучил все подобные «исторические сведения», переведенные на европейские языки, и все труды европейских ученых по интересующим его вопросам. Сравнительное значение различных источников и пособий определено в общем правильно, без преклонения перед авторитетами, но и без полемических излишеств. Благодаря обширной эрудиции автора его труд, вероятно, долго останется необходимым пособием для будущих исследователей, из которых каждый найдет для себя в нем полезные библиографические указания. Если тем не менее, как мы постараемся показать, непосредственные результаты труда г-на Аристова главным образом отрицательного свойства, то это прежде всего объясняется характером того материала, которым ему приходилось пользоваться и который дал ему возможность рассеять целый ряд установившихся заблуждений, но оказался недостаточным для замены их положениями, построенными на более прочных основаниях. Несмотря на отдельные плодотворные, иногда блестящие гипотезы, в большинстве случаев утверждения автора остаются столь же спорными, как и опровергнутые им теории. Отчасти это признает и сам автор, как видно из его слов, что «выяснение этнического состава тюркских народностей, при помощи, между прочим, современного их племенного и родового состава и исторических известий, остается задачею будущего», так как «главные препятствия успехам науки в данной области», именно «скудость сведений о современном племенном и родовом составе сохраняющих родовой быт или значительные его остатки тюркских народностей и малодоступность и неразработанность китайских исторических известий о древних тюркских народах и племенах», только «начинают со временем устраняться» (стр. 15). К этому можно прибавить, что и мусульманские источники еще далеко нельзя признать достаточно разработанными; при таких условиях незнание восточных языков не могло не отразиться на книге г-на Аристова. Знание языков необходимо, конечно, прежде всего, для филологических соображений и теорий; между тем все авторы-неориенталисты, писавшие о тюрках, от Риттера до г-на Каёна823 включительно, за отсутствием точных исторических данных сближали между собой различные народы на основании звукового (обыкновенно случайного) сходства в их названиях и других собственных именах. К сожалению, этот прием, несовместимый, как нам кажется, с современным понятием о научном исследовании, широко применяется и г-ном Аристовым (укажем в особенности на стр. 137 и 143). Наконец мы должны указать еще на одно обстоятельство, отразившееся на трудах автора, именно на его недостаточное знакомство с методами исторической науки. Мы увидим, что среди теорий г-на Аристова встречаются и такие, которые покажутся невозможными каждому историку, независимо от знания языков и быта восточных народов.
Вопрос «о начальном происхождении тюрков и их прародине» автор справедливо отказывается решить и полагает только, что «большая часть главных тюркских племен первоначально обитала в Алтае, как это свидетельствуют древние тюркские народные предания и удостоверяют племенные имена, получившие свое начало от названий мест­ностей (рек, урочищ) в Алтае» (стр. 46). Древнейшим тюркским государством считается империя хуннов, хотя вполне ясных доказательств в пользу тюркского происхождения этого народа мы не имеем; г-н Аристов, как и его предшественники, приводит только тот довод, что «по китайским известиям гаогюйцы и тюрки были потомками хуннов и язык гаогюйцев был сходен с хуннуским, хотя и была небольшая разница». Этот довод признается им вполне доказательным (стр. 16), хотя известно, как мало доверия заслуживают теории средневековых писателей о происхождении народов и сходстве языков, притом существовавших в разное время; этнографическое различие между монголами и тюрками одинаково мало сознавали китайские и мусульманские писатели. Хуннские имена и титулы, сохранившиеся в китайской транскрипции, не поддаются толкованию из тюркских языков; «единственная сохранившаяся на хуннском языке фраза» (стр. 18), также, впрочем, не вполне понятная, относится к IV в. н. э. и поэтому еще не доказывает, что и в III в. до н. э. хунны говорили по-тюркски. Из современников хуннов автор считает тюрками кангюйцев (канглы), усуней и вытесненных последними из Семиречья саков824 (у китайцев сэ). Всего сомнительнее, конечно, тюркское происхождение последних, в пользу которого приводится (стр. 135-136) только звуковое сходство со словами саха (народное название якутов), сагай (название енисейских тюрков) и саяк (одно из кара-киргизских поколений). Усуни, по мнению автора, еще ранее III в. до н. э. отделились от енисейских киргизов, кочевали между Танну-ола и восточным Тянь-шанем825 и около половины II в. до н. э. двинулись в западный Тянь-шань (стр. 121). «Истинное их народное имя было всегда кыргыз» (стр. 24); название усуней они, вероятно, получили «по имени рода, которому принадлежала властвовавшая династия» до V в. н. э. В тюркской империи те же усуни, или киргизы, составляли пять аймаков нушиби (происхождение этого названия, по справедливому замечанию автора, еще не выяснено); названия двух аймаков (асиги и гашу) можно сблизить с названиями кара-киргизских родов (ассыг и кучук). Хотя киргизы (т. е. наши кара-киргизы) упоминаются на своей теперешней родине только в XVI в. (стр. 40), все-таки автор отрицает возможность движения их на юго-запад в средние века; в X и XI вв. этого не допустили бы «могущественные карлыкские ханы», в XII в. кара-кидани (т.е. кара-китаи), позднее монголы (стр. 121). Как усуни, так и киргизы антропологически резко отличались от прочих тюрков; г-н Аристов объясняет эти антропологические признаки смешением тюрков с динлинами китайских писателей; в динлинах он видит предков так называемых енисейских остяков (стр. 48-54). Последнее мнение очень любопытно и, как нам кажется, основательно; но остальные теории автора об усунях и киргизах едва ли могут быть приняты. Г-н Аристов (конечно, не по своей вине) не мог воспользоваться самыми подробными мусульманскими сведениями о Семиреченской области, именно рукописью Туманского (до сих пор не изданной) и главой о тюрках из сочинения Гардизи, помещенной в приложении к моему «Отчету о поездке в Среднюю Азию» (вышедшему в свет только в 1897 г.). Эти сведения настолько подробны, что, если бы киргизы в IX и X вв. жили в Семиречье, мы непременно имели бы известие об этом. Как мы знали уже из китайских источников, киргизы всегда были союзниками карлуков826 (вероятно, также в борьбе с токуз-огузами); из рукописи Туманского мы узнаем, что город Пенчул (соответствовавший нынешнему Аксу), находившийся в пределах карлукских владений, перешел сначала в руки токуз-огузов, потом в руки киргизов. Итак, в X в. несомненно происходило движение киргизов на юго-запад, вероятно через Кульджинский край. В XII в. кара-китаи, двигаясь на запад, прошли через землю енисейских киргизов; очень возможно (хотя прямых известий об этом мы не имеем), что часть киргизов приняла участие в этом движении и впоследствии в движении монголов. Итак, вопрос о том, когда кара-киргизы поселились на своей теперешней родине, должен, по нашему мнению, остаться открытым827.

После падения империи хуннов господство в Монголии на некоторое время перешло к тунгусским народам; часть хуннских родов переселилась на запад, где смешалась с финнами. Этим хуннам г-н Аристов приписывает основание царств хазарского и болгарского (стр. 126— 127). Хазары и болгарыупоминаются среди народов Южной России уже сирийским писателем VI в.828; но хазарского царства на низовьях Волги в это время, судя по рассказам византийцев, еще не было. Мы полагаем, что в этом случае г-н Иловайский829 прав и что действительно существует аналогия между образованием этого царства (после распадения тюркской империи) и образованием золотоордынского ханства в монгольский период. Кроме упомянутых народов византийцы (как и названный сирийский писатель) говорят еще о сарагурах, оногурах и других; академик В.В. Радлов830 думал видеть здесь следы имени уйгуров; г-н Аристов отвергает это сближение, но и предложенное им объяснение так же мало состоятельно. Тождество названия тюркских уйгуров с названием финских угров, или югров, еще до В.В. Радлова предположенное Кастреном831, мы считаем более чем сомнительным; но еще менее вероятно, что все эти названия происходят от слова гур (по-монгольски 'народ'), что это же слово скрывается в титуле гурхан и что оно «попало к древним тюркам, монголам и прочим из языка какого-нибудь более древнего народа».

Тюркские народы, оставшиеся в Монголии и в приалтайских областях, были известны китайцам под общим названием гаогюйцев, или телэ; это слово, по мнению автора, сохранилось в имени алтайских телеутов (монгольское мн. ч. от телэ) и теленгутов832 (стр. 67). В VI в. образовалась новая тюркская империя. По мнению г-на Аристова, не только основатели империи, но и все их соседи были тюрками; таковыми признаются даже татары и татаби (хи китайских источников, впоследствии, как полагает автор, известные под названием онгутов, или белых татар, ныне омонголившийся аймак Ониют). Еще в том же VI в. империя тюрков распалась на два государства, восточное и западное; в состав западного вошли десять аймаков (поколений), именно пять аймаков дулу и пять нушиби833. Род дулу, или тулу, упоминается и в числе гаогюйских родов V в. н. э.; кроме того, автор сближает это название с именем рода дуло, из которого происходили болгарские князья, и с названием современного поколения дулат (стр. 23-24). Первое сближение может быть основательно, но второе кажется нам совершенно немыслимым. Как в другом месте упоминает сам автор (стр. 42- 43), название этого поколения до XVI в. включительно писалось дуглат; эти дуглаты, которые еще в XIII в. были ближайшими соседями живших на Селенге тайджиютов и которых Рашид ад-дин834 считал чистыми монголами, едва ли имеют что-нибудь общее с тюркскими дулу.

Образование и распадение тюркской империи, как всегда было в подобных случаях, повлекло за собой значительное передвижение тюркских народов. В этом передвижении г-н Аристов отводит крайне незначительную роль народу огузов (гузов), что едва ли подтверждается историческими известиями. По его мнению, огузы и уйгуры - в сущности один и тот же народ, в разное время, в зависимости от преобладания того или другого рода, носивший разные названия; тюрки-тукю835 не входили в состав огузов, но покорили их (стр. 21-22); на западе «имя гузов, т. е. огузов, появилось уже во времена арабских географов»; его приняли роды канглов и кипчаков в VIII-X вв., может быть для того, чтобы отличить себя от покоренной карлуками восточной части канглов (стр. 144-145). Между тем в орхонских надписях хан, обращаясь к своему народу, называет его токуз-огузами836 или просто огузами837, из чего можно заключить, что слово огуз не только обозначало северных соседей тюрков-тукю, но употреблялось и в более широком смысле, в качестве синонима слова тюрк. На похороны Кюль-тегина с запада в качестве посла тюргешского хана прибыл «мудрый тамгачи огузов»838; из этого можно заключить, что термин огуз (в обширном значении) употреблялся и на западе. Итак, огузы, осно­вавшие после падения западнотюркской империи новое государство, центр которого был на низовьях Сыр-дарьи, и впоследствии двинувшиеся на юго-запад, были прямыми потомками тюрков-тукю и не имели ничего общего с канглами. Лингвистические данные, как нам кажется, также говорят скорее в пользу нашей теории, чем в пользу предположений автора. По мнению г-на Аристова, от канглов и кипчаков одинаково происходят как юго-западные тюрки839, так и волжские татары, башкиры и другие; они же «принимали значительное участие в составе узбеков, сартов и киргиз-казаков, так что более двух третей всех ныне существующих тюрков происходит от канглов и кипчаков». Чем в таком случае объяснить близкое сходство южнотюркских наречий с языком орхонских надписей840 и существенное отличие их от «западных диалектов» В.В. Радлова, т.е. от языка киргизов, башкиров и волжских татар? Изучение истории тюрков и памятников тюркского языка приводит нас к тому заключению, что, как и полагает В.В. Радлов, три главные группы тюркских наречий (среднеазиатские диалекты представляют смешение диалектов разных групп) несомненно суще­ствовали уже в период тюркской империи; в языке огузов орхонских надписей, предков южных тюрков, мы уже находим в смягченном виде многие звуки, сохранявшие твердое произношение еще в чагатайском литературном языке. Вследствие этого мы не можем отождествить ни уйгуров с огузами841, ни гузов с команами (стр. 127). С другой стороны, тождество команов с кипчаками и близкое родство последних с канглами не подлежит сомнению; мусульманские писатели XII и начала XIII в. употребляют слова канглы и кипчак почти как синонимы842. Если можно сблизить между собой названия кангюй и канглы, то канглы некогда были самым западным из тюркских народов (в пользу тюркского происхождения части европейских скифов до сих пор нет никаких доказательств); в пользу этого говорил бы факт (если бы он подтвердился), что тюркский элемент в мадьярском языке примыкает к западной группе тюркских диалектов843. После основания тюркской империи преобладание и на западе перешло к огузам, которые приняли участие в движении из Азии в Европу; сюда, может быть, следует отнести движение печенегов (среди огузских родов упоминается род бичне), также узов византийских писателей, торков (по мнению г-на Аристова - тюргеши) и берендеев (вероятно, огузский род баяндыр) наших летописей. Постепенно, однако, в нынешних киргизских степях снова получили преобладание кипчаки (канглы); они вытеснили огузов с низовьев Сыр-дарьи, где мы в конце XII в. находим кипчакское владение844, и из Южной России; им, как известно, принадлежит древнейший литературный памятник западнотюркских диалектов.

В Туркестане (по терминологии мусульманских писателей, т.е. в стране тюркских кочевников, простиравшейся от границы мусульманских владений до Китая) господство после распадения западнотюркской империи перешло к трем народам: гузам (огузам), карлукам и токуз-огузам (ветви этого народа, переселившейся на восток из западнотюркского государства). На основании известных до сих пор данных г-н Аристов, подобно Григорьеву, должен был прийти к заключению, что Караханиды, в конце X в. объединившие под своей властью почти весь Туркестан, были карлуками; между тем данные, приведенные в рукописи Туманского, показывают, что в борьбе между токуз-огузами и карлуками первые постоянно одерживали верх845 и что передовая ветвь токуз-огузов, именно поколение ягма, в конце IX или в начале X в. уже владела частью Восточного Туркестана с городом Кашгаром (будущей столицей Караханидов) и частью Семиречья к югу от Нарына. Из другого, тоже еще не напечатанного источника846 мы знаем, что начальник этого поколения носил титул Богра- хана (очень обыкновенный у Караханидов); кроме того, сельджукский везир XI в. Низам ал-мульк упоминает о взятии Баласагуна языческими тюрками около 940 г.847 К этому времени мы, следовательно, можем отнести падение карлуков и начало господства Караханидов в Чуйской долине. Карлуки, по-видимому, должны были удалиться в северную часть Семиречья, где еще в XIII в. существовало карлукское владение. Итак, Караханиды и их народ, по нашему мнению, происходили из токуз-огузов848. Пребывание в течение двух столетий в стране уйгуров Восточного Туркестана, уже в V в. н. э. имевших письменность, не могло не отразиться на языке огузов; кроме того, как указывает и г-н Аристов (стр. 164), в Восточный Туркестан после разрушения уйгурского царства на Орхоне (IX в.) удалилась часть уйгурских родов. Этим объясняется, что язык составленной в государстве Караханидов поэмы Кутадгу билик существенно отличается от языка орхонских надписей и принадлежит к восточнотюркским наречиям.

O том, какое влияние на передвижение тюркских народов имело образование империи кара-китаев (Западных Ляо) в XII в., мы не име­ем почти никаких известий. Гораздо важнее по своим последствиям было усиление монголов в XIII в. Ориенталисты начала нашего века большею частью полагали, что этнографические условия Монголии в XIII в. были почти такие же, как теперь, и что еще до Чингиз-хана вся нынешняя Монголия была населена народами монгольского происхождения849. Впоследствии некоторые этнографы старались доказать тюркское происхождение многих из этих народов; дальше всех в этом направлении пошел Ховорс, признавший тюрками целый ряд могущественных народов Монголии, в особенности кераитов, найманов и мер- гитов. Г-н Аристов, однако, идет еще дальше и считает тюрками даже те народы, в которых Ховорс видел монголов или тунгусов, как татар850 и онгутов851. По теории автора, Монголия вплоть до Чингиз-хана была занята тюрками, «за исключением ее крайней северо-восточной части, где появились монголы»; тем не менее, монголы покорили тюрков и отняли у них лучшие земли; при этом «значительная часть тюрков Монголии осталась на своих местах, но омонголилась окончательно, вероятно, еще в XIII столетии» (стр. 31-32). Если монголы до Чингиз-хана действительно занимали только ту небольшую область, которую им отводит г-н Аристов, то число их в сравнении с тюрками не могло не быть крайне незначительным. При благоприятных обстоятельствах и при гениальных дарованиях Чингиз-хана такая малочисленность, может быть, не исключала бы возможности военных успехов монголов, даже не помешала бы им наложить на покоренных свое имя; но при таких условиях было бы совершенно немыслимым не только «омонголение» нескольких сильных народов в период времени меньше ста лет, но и сохранение монголами своего языка; неизбежным последствием побед Чингиз-хана было бы образование нового тюркского на­рода, хотя бы под названием монголов.

Определить, какие из перечисленных у Рашид ад-дина народов Монголии были тюрками, какие монголами, - задача в настоящее время едва ли разрешимая; еще проф. Березин852, указывая на географическое название Секиз-мурэн ('Восьмиречье'), обратил внимание на то, «до какой степени смешивались здесь языки». Мнение Ховорса о тюркском происхождении кераитов, найманов и других основывается главным образом на их тюркских именах и титулах853; между тем это явление гораздо проще объясняется культурным влиянием уйгуров, которому христианские кераиты и найманы, естественно, подвергались в большей степени, чем остальные народы. Влияние других культурных народов также проявлялось главным образом в именах и титулах; так, брат кераитского хана носил тибетский титул Чаханьбо; сын того же хана известен только под своим китайским титулом Сенгун; впоследствии младший сын каана Угэдэя, получивший мусульманское воспитание, носил имя Мелик. С другой стороны, ввиду того низкого культурного уровня, на котором стояли монголы, можно объяснить только монгольским происхождением монгольские личные имена, все-таки встречающиеся у кераитов и найманов. Дед Ван-хана носил имя Маргуз, в форме Маргус встречающееся у монголов854 и едва ли, вопреки высказывавшемуся иногда мнению855, имеющее что-нибудь общее с христианским Марк; имя его жены Хутухтай (орфография допускает также чтение Хутухту) также чисто монгольское. Сами монголы, как показывает написанное еще в первой половине XIII в. героическое сказание, считали своими кераитов и мергитов856. Еще менее данных можно привести в пользу тюркского происхождения татар; самый титул татарского Нор-Буюрук-хана857 является красноречивым свидетельством в пользу факта, что тюркские титулы встречались и у народов, говоривших по-монгольски.

Из народов Западной Монголии монголами, несомненно, следует признать ойратов, живших у верховьев Енисея, непосредственно к югу от киргизов; по прямому свидетельству Рашид ад-дина858, язык ойратов отличался от монгольского только некоторыми диалектическими особенностями. Монголами, вероятно, были также найманы, которым принадлежало господство в Западной Монголии. Вопреки мнению г-на Аристова нам, по историческим аналогиям, кажется гораздо правдоподобнее видеть в названии этого народа монгольское числительное найман ('восемь'), чем производить его от названия реки Найма (приток Катуни). По мнению автора, «что найманы были искони тюрками, это удостоверяется нынешним тюркским языком этого многочисленного племени; отуречение первоначально монгольских найманов было бы несогласно со всем ходом истории Средней Азии» (стр. 87). Этот «ход истории» основан, однако, только на более чем сомнительных гипотезах самого автора. Мы решительно не понимаем, почему г-н Аристов считает невозможным отуречение некоторых монгольских элементов, переселившихся в западную часть Средней Азии. Это явление особенно заметно в истории узбеков859, и нет основания полагать, что его не было в истории родственных им казаков. Из «многочисленных племен», вошедших в состав казацкого союза, одно, именно кунграты, носит имя, которое сам г-н Аристов справедливо считает именем первоначально монгольского племени (стр. 96). Автор и тут не хочет верить в отуречение монголов; по его мнению, «вероятно, часть четырех тысяч, данных Джучию отцом, состояла из конгратов; они, несомненно, имели большое значение при дворе Джучидов и в управлении подвластными народами. Все это делает понятным образование в уделе джучиевом, в кипчакской орде, союза местных тюркских родов с именем конграт». Даже если принять такое объяснение, все-таки естественно возникает вопрос: не мог ли образоваться таким же образом союз тюркских родов с именем найман?

В период монгольского владычества образовались важнейшие из существующих тюркских народностей. Из них в книге г-на Аристова подробнее всего рассматривается киргиз-казацкий860 народ, занимающий по численности второе, по пространству своих земель первое место среди современных тюрков; кроме того, этот народ «больше всех тюркских народностей сохранил скотоводческий и кочевой образ жизни и родовой быт, почему родовые и племенные деления и их имена держатся у него с наибольшею силою и ясностью» (стр. 76). Автор приходит к заключению, что «народ киргиз-казацкий сложился, главным образом, из племен канглы, кипчак, чу (дулат), аргын, найман, кирей и алчин» (стр. 120). Дулатов, найманов и киреев (кераитов), по нашему мнению, следует причислить к монгольским элементам; слово аргын, по интересной и очень правдоподобной догадке г-на Аристова, означало «помесь». Такое значение Марко Поло придавал слову Argon и отождествлял его со словом Gasmul; г-н Аристов, ссылаясь на Потье, приводит свидетельство Дю-канжа («Glossarium ad scriptores mediae et infimae Graecitatis»), что «Basmoule или Gasmoule именовались в Ви- зантийской империи потомки отца француза и матери гречанки»861; отсюда делается вывод, что басмылы орхонских надписей (басими китайских источников) также были «смесью многих, вероятно разного происхождения родов» (стр. 91-92). Термин с таким значением мы, как известно, имеем и в новейшей истории тюрков (курама). Название племени алчин, главного племени Малой орды, сближается с названием «пегого народа», ала, и полумифической страны Алакчин, где «все лошади пегие, а очаги золотые»; кроме того, приводится, со слов Ка­занцева, малоордынское сказание о хане Алача, или Алачене, во владениях которого стали рождаться «пегие или чубарые люди» (стр. 106- 107). На основании всего этого автор приходит к заключению, что «в основе племени алчин лежала помесь тюрков с западными динлинами» (енисейскими остяками). Итак, чисто тюркскими элементами, вошед­шими в состав киргиз-казацкого народа и, как видно из его нынешнего тюркского языка, составлявшими главную часть его, можно признать только канглов и кипчаков; естественно, что язык киргиз-казаков принадлежит к западной группе тюркских наречий. Влиянием тех же канглов, вероятно, следует объяснить факт, что кара-киргизское862 наре­чие стоит гораздо ближе к киргиз-казацкому, чем к языку енисейских тюрков. О канглах и кипчаках, вошедших в состав кара-киргизского народа, говорится и у г-на Аристова (стр. 122); кроме того, можно привести ряд исторических свидетельств, показывающих, что жилища канглов некоторое время простирались довольно далеко на восток. В начале XII в. канглы, вместе с карлуками, угрожали Баласагуну863; тюркское владение в Алмалыке, образовавшееся в XIII в., может быть, было основано канглами864; наконец, по Рашид ад-дину, канглы жили также в земле найманов, около верховьев Иртыша5. Последнее свидетельство показывает, что киргизы могли подвергнуться влиянию канглов еще до своего переселения в Семиречье, даже если это переселение произошло не до рождества Христова, как полагает г-н Аристов, а уже в монгольский период.

Из остальных событий истории тюрков самыми важными, на наш взгляд, являются переселение нескольких тюркских орд в Китай, вы­теснение части тюрков на отдаленный северо-восток, где они образовали якутский народ, и постепенное отуречение оседлого населения Восточного и Западного Туркестана (в последнем этот процесс, как известно, еще не совсем закончен). Потомками в разное время переселившихся в Китай и окитаившихся хуннов, тюрков и уйгуров автор считает дунган (стр. 18, 172). Якутов г-н Аристов, на основании исторических и этнографических данных, считает потомками енисейских тюрков и сближает народное название якутов (саха) с названием енисейских сагайцев; переселение якутов с берегов Енисея на берега Лены произошло, по его исследованию, вероятно, в XIII в. (стр. 57-59). Отуречение туркестанских иранцев приписывается главным образом карлукам (стр. 165, 172), хотя начало этого процесса г-н Аристов, считая тюрками усуней и саков, относит к гораздо более раннему времени (стр. 163). Теперь отуреченные таджики известны под названием сартов - термин, который в средние века был синонимом слова таджик. Происхождение слова сарт до сих пор не выяснено; в обсуждении этого вопроса принимал участие и пишущий эти строки, ошибочно полагавший, что сарты не упоминаются у писателей домонгольского периода865; г-н Аристов (стр. 157) напоминает приведенный еще у Вамбери866 факт, что термин сарт уже употреблен в поэме Кутадгу билик (XI в.). Очень вероятно, что монголы, в числе многих других терминов, заимствовали его у уйгуров. В настоящее время слово сарт даже в официальной статистике не имеет определенного, всеми признанного значения и сарты часто смешиваются с узбеками. Статистика Самаркандской области не признает сартов, а только узбеков и таджиков; с другой стороны, «в ферганской статистике почти нет узбеков, и все оседлое население именуется сартами» (стр. 156). Г-н Аристов предлагает «называть сартами лишь говорящее по-тюркски оседлое и утратившее родовые быт и деления население Сыр-дарьинской и Ферганской областей» (стр. 157). Автор знает, что «для перешедших к оседлой жизни кочевников утрата родового быта и родовых делений есть только вопрос времени», но, по его мнению, для этого «большею частью время все-таки требуется немалое» (стр. 155). Если предложение г-на Аристова будет принято, то слово сарт будет иметь скорее бытовое, чем этнографическое значение; по замечанию самого автора, сюда войдут, кроме отуреченных таджиков, еще «помеси тюрков разных племен между собой и с другими сверх таджиков инородцами (напр. с афганцами, потомками арабов и пр.)». Такое соображение не останавливает автора, полагающего, что «это не помешает сартам быть или сделаться довольно однородной народностью, так как единство языка, религии, занятий и быта неизбежно повлечет за собою и антропологическое слитие путем браков и метисации». Против этого можно возразить, что для такого антропологического (и лингвистического) слития также «время все-таки требуется немалое». Так как основным признаком народа является язык, то, как нам кажется, точное разграничение сартов и узбеков возможно только путем точного определения тех при­знаков, по которым наречие сартов отличается от узбекского.

В заключение мы должны отметить еще одно крупное недоразумение, проходящее через всю историческую часть книги. Г-н Аристов едва ли не все явления истории тюрков выводит из родового быта; образование кочевых империй объясняется усилением отдельных родов или племен, распадение их - стремлением родов и племен к самостоятельности (стр. 10). Исторические известия показывают, что в двух случаях, именно при восстановлении восточнотюркского государства (VIII в.) и при образовании империи монголов (XIII в.), переворот в жизни кочевников находился в связи с борьбой между степной аристократией и демократическими элементами, причем борьба в первом случае кончилась победой демократии, во втором - победой аристократии867; к тому же, по прямому свидетельству источников, приверженцы Чингиз-хана, как и приверженцы его главного соперника, состояли из представителей различных родов и племен868. Отсутствие подробных данных об образовании других кочевых империй заставляет нас оставить открытым вопрос, происходили ли и там явления, более соответствующие понятию о классовой борьбе, чем понятию о борьбе между отдельными родами и племенами. Отвергаемый г-ном Аристовым (стр. 15) взгляд г-на Каёна, что перевороты в жизни Азии производились «живыми нациями», а не мелкими родовыми единицами, может быть и не так далек от истины. Пишущего эти строки изучение истории Востока все более и более приводит к сознанию тех простых истин, что на Востоке, как и на Западе, обширные движения вызывались интересами обширного круга лиц, что в Азии и в Европе действуют одни и те же законы исторической эволюции, что о восточном человеке с таким же правом, как о западном, можно сказать, что «ничто человеческое ему не чуждо», хотя в обоих случаях, в зависимости от бытовых условий, отдельные стороны человеческой натуры могли на более или менее продолжительное время получить почти исключительное преобладание. Под влиянием трудов европейских ориенталистов (особенно немецких) «златой Восток, страна чудес», Восток «Тысячи и одной ночи» постепенно отходит в область легенд; зато перед нами развертывается картина действительной жизни восточных народов и выясняются причины, определившие ход их истории и их роль в истории человечества. В новейших обзорах всемирной истории уже приняты во внимание результаты исследований этих ученых; но для истории Средней Азии подобных трудов до сих пор почти не существует; походы тюрков и монголов описываются в том же фантастическом освещении, в каком до появления трудов Шпренгера, Вейля, Дози, Кремера и других рассказывалась история Мухаммеда и арабов. Ввиду близости к Средней Азии как нашего прошлого, так и нашей современной жизни пополнение этого пробела во всемирно-исторической литературе возможно только при деятельном участии русских ученых. Приветствуя книгу Н.А. Аристова в качестве крупного шага на пути к этой цели, мы в то жe время позволяем себе выразить надежду, что ни сам автор, ни будущие исследователи не остановятся на той точке зрения, на которой он стоит в этой книге.

Опубл.: Записки Восточного отделения
Русского археологического общества.

<img src="http://photoload.ru/data/14/e9/c5/14e9c583d7f12348db941a3fde776d78_pv.jpg" alt="Image"/><img src="http://photoload.ru/data/89/e9/98/89e998607b278460355d1da7c6f65af2_pv.jpg" alt="Image"/>

Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок: