Легенда об Асане-Кайгы - 2002
Author: Владимир Численский
Publisher: Простор № 3-2002
Language:Russian
Легенда об Асане-Кайгы
Владимир Численский
Когда-то очень давно - лет, быть может, сто, а то и все триста (кто теперь может сказать?) в одном из аулов, затерянных в самых глубинах степи Дешт-и Кипчак, в одной бедной, но очень дружной семье родился мальчик, которого - после небольших раздумий - отец и мать нарекли Асаном.
Ничем особенным в детстве Асан от своих погодков не отличался - разве что лишь тем, что бывал он всегда как-то по-особенному весел - этим он запомнился аульчанам.
Все, что только возникало перед пытливым и любознательным взглядом мальчика, радовало его - будь то жаворонок или кобылица, трава или ручей, колодец или уздечка.
Впрочем, всегдашняя радость Асана аульчан не удивляла - ну, чего бы ему печалиться? Ведь у него была любящая мать, работящий и заботливый отец, сильные старшие братья и красавицы сестры.
И будь все так же и впредь, как оно было поначалу, то, наверное, не дошла бы до нас легенда об Асане-Кайгы - люди никогда не складывают легенд о тех, кто не отличается от них самих. Да и - правильно делают...
Восемнадцать долгих зим и восемнадцать быстротечных весен отмерило время с часа рождения Асана, прежде чем случилась с ним беда - так единодушно решили аульчане, к такому же выводу пришли и родители юноши, так же подумали его братья и сестры.
На самом деле, никакой беды с ним решительно не приключилось. Просто однажды, в один из тех последних дней, когда его восемнадцатая весна догорала в солнечных лучах наступающего лета, забрел Асан куда-то довольно далеко от своего аула, и там, притомившись, присел на еще горячий, не остуженный вечерней прохладой камень - неизвестно как очутившийся в этом месте (камни в Великой степи - редкость. Пойди разбери - как они туда попали).
Просторна степь, а душе человеческой мил простор. Ничто так не располагает человека к созерцанию, как бескрайние дали, развернутые перед его взором.
Оттого и любят созерцать степняки - чтобы приласкать увиденным свою душу. И лишь немногие из них знают, что есть в созерцании и своя опасность - иногда оно подвигает человека к слишком глубокому раздумью. И почему-то далеко не всех, а лишь некоторых - избранных! Случайность ли это, или, быть может, сам Аллах выбирает их?
По этому поводу люди могут сказать лишь одно - тот, кто однажды задумался, будет думать до конца. И люди всячески уважают таких, но почему-то как-то уж издали, почему-то сторонятся их...
Неизвестно, сколь долго любовался степными красотами Асан, но именно в этот вечер пришла его пора задуматься.
"А ведь мир - это не только то, что мы можем видеть с порога своей юрты! - подумал Асан. - Ведь где-то там, там, куда не достает наш взгляд, - тоже мир. И там - далеко-далеко - есть другие люди, другие аулы, и есть какие-то города, в которых люди живут совсем по-другому - не так, как его аульчане. Ведь даже он сам, несмотря на свою молодость, уже слышал об этом от редких, но все-таки забредающих в их аул скитальцев и бродяг. Более того, рассказывали они, что будто бы есть где-то там, где кончается степь, и какие-то страны, какие-то другие племена, целые народы есть там. И все они живут, каждый по-своему - порою чудно как-то, порою будто бы с придурью, а порою и умно. А мы - он сам, его семья, их соседи - правильно ли мы живем? Хорошо ли?" - продолжал мысленно допытываться у самого себя Асан. И вспомнились ему тут и долгие полуголодные зимы, и скудеющие в засушливые лета пастбища, и барымта, которая - что греха таить? - случалась в степи. "Так, быть может, есть где-то на земле лучшие места, чем те, где он родился? Или хотя бы одно такое место - заповедное, обетованное?" - спросил юноша снова сам у себя.
И тут он прикрыл глаза, и возникло перед его внутренним взором видение - на травяном лугу паслась белая длиннорунная овца, а на спине у нее сидел, как ни в чем не бывало, развеселый жаворонок и пел свою беззаботную песню.
Открыл глаза Асан - видение пропало. Но осталось в его памяти навсегда.
"Так вот какой должна быть настоящая земля!" - подумал он, возвращаясь в аул. "А ведь у нас никогда жаворонок не сядет на спину овце, никогда овца не позволит ему сделать это!" Асан безоговорочно уверовал в правдивость своего видения...
И загрустил с того вечера Асан - да что там загрустил! - ходил мрачнее тучи, что и взволновало окружающих.
Так прошел год, а то и два. Люди, видевшие юношу, уже давно позабыли привычную его веселость и окрестили его "Кайгы" - что означает "печальный"...
Однажды ночью - в конце месяца Наурыз - когда луна светила столь ярко, что звезды на небе попрятались, вышел Асан-Кайгы из родительской юрты и, как это с ним всегда бывало в последнее время, задумался - глубоко и надолго. Затем он стряхнул с себя оцепенение, вернулся в юрту и вскоре снова появился на пороге, но на этот раз одетый по-дорожному, а в руках у него была котомка. Потом Асан осторожно разбудил свою любимую белую верблюдицу и не спеша повел ее в степь - прочь от родного аула.
С тех пор его там не видали. Прошел год, и аульчане стали забывать о том, что был среди них такой человек - Асан по прозвищу Кайгы; прошло три года - и забыли о нем дальние родственники; а через пять лет стали забывать его братья и сестры; и только отец и мать вспоминали о нем до самой своей смерти, все ждали его, да так и не дождались...
Асан тем временем бродил по белу свету - все искал ту землю, где на спине овцы гнездится жаворонок. И не раз казалось ему, что дошел-таки он, наконец, до такой земли, и радовался он этому несказанно, но проходило какое-то время (а оно, как известно, к мечтателям и печальникам беспощадно) - что-нибудь случалось: либо приходил в те места джут, либо какая-то неслыханная болезнь начинала тысячами косить людей в тех местах, а то - и того хуже - зачинались смуты и войны. И тогда, разочаровавшись, Асан уходил оттуда и снова пускался в поиски СВОЕЙ земли. В этих поисках он состарился, но так и не нашел того, что искал. И почувствовал Асан однажды, что смерть близка, и потянуло его на родину, домой - умирать. Почему ему захотелось умереть там, где он родился, он и сам не знал. Просто захотелось, и все. И двинулся Асан в обратный путь.
И вот однажды увидел Асан аул, и хотя все аулы в Великой степи походили друг на друга, как две капли воды, по каким-то безотчетно угаданным им признакам понял Асан, что этот аул - именно тот самый, тот, где он родился и вырос. И тогда, не доходя до крайних юрт, присел Асан на камень - быть может, на тот самый камень, на котором сидел он в юности, когда впервые привиделся ему его мираж.
Пели птицы, ржали кони, блеяли овцы, доносились крики и смех детей - наверное, внуков и правнуков его погодков.
И тогда поднял Асан взгляд к небу и сказал: "До чего же здесь хорошо. До чего спокойно. До чего же счастлив я здесь".
И спросил кто-то Асана - оттуда, с неба: "Так зачем же ты уходил отсюда?"
Подумал Асан и ответил: "А теперь я этого и сам не знаю". Ответил так Асан и опечалился. "Получается, что прожил я свою жизнь зря. Не нажил ни жены, ни детей, не нашел ни счастья, ни СВОЕЙ земли", - подумал он про себя и - тут же снова услышал голос: "Почему не нашел?! Семьи ты не нажил - верно, но счастье и земли СВОИ ты нашел. И жизнь свою ты прожил не зря - ведь благодаря тебе люди будут знать одну очень простую, но и очень труднопостижимую истину: когда человек живет на одном месте - счастью легче найти его!".
И согласился Асан с Голосом: "Да, это верно!"
И вновь прислушался Асан, и донеслись до него смех и крики детей со стороны аула, и какой-то смутный зов со стороны кладбища. И почудилось Асану, что это зовут его отец и мать к себе, умирать - туда, где между могил лежали камни, которых всегда почему-то близ кладбищ много. (И как они только попали в степь Дешт-и Кипчак?!)...
Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок: